Дневник читателя. Русская литература в 2007 году

Иосиф узнал про Эмму (дочь, собравшуюся замуж за молодого офицера. – А. Н.) в обед и принял факт спокойно. Спросил, когда свадьба. Оказалось, через три дня.

– И сколько они женихались? – спросил Иосиф.

– С месяц. У них любовь с первого взгляда, – гордо ответила Мирра.

– Могли бы и повременить. Проверить чувства.

– Ай, Иосиф! Теперь не проверяют. Павла в другую часть переводят – в Чернобыль, так хотят все оформить до отъезда. А там для Эммочки место есть – она узнавала, в медчасти. И Веня из армии вернется, там какое-то громадное строительство затевают – надо же ему где-то работать. У нас захолустье стало, работы не найдешь. И Златочка в Чернобыль переберется… И мы с тобой к детям под крыло… Это ж чистый рай! Одна Припять чего стоит! Йося, мне кажется, мы с тобой начинаем новую жизнь. Не обижаешься, что я так думаю? Не отвечай, а то я знаю, ты испортишь. Ты молчи, молчи, Йосенька.

Повесть «Про Иосифа» заканчивается молчанием. В котором мы, увы, слышим много больше, чем верная и добрая жена грустного героя.

Есть такая незамысловатая риторическая фигура. Используют ее – вопреки сколь устойчивому, столь и вздорному предрассудку – далеко не только сыны Израиля. И щедрее любых выдумщиков, хроникеров, баснописцев и анекдотчиков на нее сама наша жизнь. Если кто не понял, объясняю: ирония.

Реплику от автора Маргарита Хемлин завершает советом:

...

…в целом жалеть его (Иосифа. – А. Н .) не нужно. То есть он все равно не оценит.

...

22 октября

Погожев – Солоницын

Русские писатели. 1800–1917. Биографический словарь. Т. 5. М.: Большая Российская энциклопедия

Россия остается страной чудес. Многострадальный пятый том биографического словаря русских писателей все-таки увидел свет. После многих лет существования лучшей филологической редакции страны на птичьих правах, после изнурительной борьбы за государственную поддержку проекта, который должен был бы почитаться «национальным», а третировался как бессмысленная игрушка, после упразднения этой самой редакции, увольнения заведующего – Антона Рябова (январь 2005) и наречения оставшихся сотрудников – ради дела готовых пахать за гроши и терпеть систематические унижения – «Временным творческим коллективом» (о великий и могучий советский антиязык! вечен только ты, мы все – временные), после их еще полуторалетней каторги (Рябова вычистили за «медлительность» – мол, не выпустит он пятой том осенью; без него книга к осени поспела, правда, 2007-го, а не 2005-го года) мы располагаем сводом выверенных сведений о всех сколько-то известных русских писателях позапрошлого века.

Первый – Погожев Е. Н. Статья короткая: «см.: Поселянин Е.». Смотрим тут же; «Е. Поселянин» – псевдоним церковного публициста Евгения Николаевича Погожева (1870–1934), духовного сына оптинского старца Амвросия, корреспондента Леонтьева и Розанова; после 1917 года почти не печатался, в первый раз арестован в 1924, второй раз – в 1930 «по делу Преображенского собора в Ленинграде (обращение прихожан, в т. ч. П., к эмигрантам… с просьбой о помощи на ремонт храма)», расстрелян. Завершается том очерком о Владимире Аполлоновиче Солоницыне (1820–1865), незадачливом поэте и переводчике, университетском приятеле братьев Майковых (поэта и критика), чьи юношеские вирши атрибутировались столь же юному Салтыкову (еще не ставшему Щедриным). Статья о его дядюшке и покровителе – Владимире Андреевиче Солоницыне – появится в шестом томе. Если он выйдет.