Дневник добровольца

Попросил Чика внимательнее ещё раз осмотреть Шакая, а сам направился к входу. Поправил развалившиеся ряды и уже было хотел собирать землю и камни из разорвавшихся мешков в новые, чтобы лучше укрепить вход, как раздался третий взрыв. Меня откинуло. Тупая боль в ноге в районе бедра. Нога онемела. Пополз вглубь Отростка.

Три камикадзе в одну точку и на одну группу. Больше двух никогда не кидали. «А ведь неплохо поработали, если немцы так взбесились», — мелькнуло в голове.

В глубине Отростка стянул с себя штаны и увидел дырку в бедре. Кровоточила. Залил перекисью и залепил пластырем, который подал Элпэка. Поднял трубку, чтобы передать инфу о третьем камикадзе и услышал, что по Кишке тоже вдарило. Там затрёхсотило Ибрагима — «ноги» моей группы и… двести, один, из штрафников.

Три человека из моей команды триста и один двести из штрафников. Передал инфу на Солнечное сплетение. Мне тут же сообщили, что за нами выходит эвакуация.

Через полчаса мы с Шакаем переместились в Кишки Дракона. Перед уходом Элпэка сунул листочек бумаги, на котором записал телефон своей мамы. Попросил позвонить и сказать, что с ним всё в порядке.

До Кишки еле дошёл. Обезбол не колол. Хотел проверить, насколько сильной будет боль, когда пройдёт первый шок. Боль сносная.

На Кишке Луна — командир группы разведчиков — уже ждал. Да, командир группы Смайла. Долетел к нам за считаные минуты. Сказал, что будет сам выводить. Решили выходить по серости. В шесть вечера.

Сели с Шакаем на пустой лежак, рядом с которым стоял лежак с погибшим воином. Позывной Шило. Двадцатипятилетний парень. Осколок в левый бок в районе сердца. Видимо, задето было и лёгкое, потому что вокруг рта заметил следы крови. Умер, как сказали парни, сразу. В момент удара он сидел рядом с Ибрагимом. У Ибрагима осколки в спине и голени.

Устал. Знобит. Остальное завтра допишу.

20 октября, 12:16

Так… На чем я остановился? В располаге (девять вечера) Шакай взял чистое бельё и уехал лечиться, а мы с Ибрагимом пошли в баню.

Чудесное место наша баня. Будто смываешь, выпариваешь грехи, накопившиеся за долгое время, проведённое в походе на Дракона. На вид обычный домик. В коридоре раздевалка, потом дверь в помывочную, а из помывочной — в парилку. Ручка на двери парилки всегда горячая. Она приятно обжигает руку.

В помывочной огромная приземистая печь, на которой стоят баки с горячей водой. Рядом с печкой на полу — баки с холодной. По периметру помывочной скамейки. На одной стене туалетное зеркало. Парни бреются. Не все, некоторые. Те, что помоложе.

В парилке ступенчатые полати. С правой стороны от двери маленькая печка, на которой лежат камни, для того чтобы подбавлять парку. Полати накрыты покрывалами.

Я сначала обдался водой в помывочной. Чуть смыл грязь. Потом пошёл в парилку. После парилки опять обдался водой, намылился, смылся и снова в парилку. И так раз пять. Под конец облился холодной водой. Глянул на себя в зеркало. Похудел я, конечно, страшно. Кости и кожа. Но кое-где приросли мышцы.

После бани пошли с Ибрагимом в таверну. Она изменилась в лучшую сторону. Стала изнутри красивой, ухоженной, уютной. Повар новый. Марсель. Шестидесятилетний доброволец. Мы разговорились. У парня семеро детей. Кавказец. Ушёл на фронт по идейным соображениям. За Россию. Через военкомат не брали. Удалось попасть через наше подразделение. Тоже хочет быть нужным Отечеству. Накормил отменно. Рассольник с мясом! На второе пюре с курицей. Положил в тарелку помидоров и зелёный перец. Почистил головку лука. Чтоб я так жил! На третье чай с вафлями, печеньями и пряниками. Лучшее завершение дня.

К половине двенадцатого добрался до своего родного флигеля. Боже, как же мне было хорошо! Только нога немного ныла.

Уснул в седьмом часу утра. Проспал до половины одиннадцатого. Разбудил Газпром, которого отправил новый старшина — улыбчивый, крепко сбитый блондин ростом выше среднего, с красноватым оттенком лица. Газпром сказал, что меня ждут на перевязку.

Собрался, доковылял до Чеха. Он осмотрел меня, поменял повязку. Пока ещё хромаю. Надо до Москвы полностью привести себя в порядок, чтобы никого не испугать. Повар из таверны попросил меня ходить к нему чаще. Я, говорит, откормлю тебя, не беспокойся, поедешь домой толстый, розовощекий и здоровый. После перевязки зашёл к нему. Опять наелся до отвала, поболтали. Отличный парень. Спросил меня про Саву, знаю ли. Он как раз сменил его в таверне. Да, говорю, ходил с ним на своё первое б. з. Посмеялись вместе. «Но я, — добавил — никого не осуждаю». Ни один пятисотый не скажет обо мне дурного слова, будто я с презрением к ним отношусь. Каждый человек, пришедший на войну добровольно, в моём понимании — герой.

Такие дела.

Позже, если вспомню какие-нибудь неупомянутые нюансы своего выхода с б. з., дополню.

Сейчас планирую дойти до парикмахерши, а потом до штаба, чтобы отправить весточку на большую землю.

20 октября, 13:43