Дневник «Эпик Фейл». Куда это годится?!

– Фредерик Крокус сам себя чуть не убил. Так я и заявлю, если он вдруг затеет тяжбу. Не удивлюсь, если этот жадный шарлатан попытается обмануть систему правосудия.

– Тогда уж ему нужно подавать иск против Скутаро. Вот кому достались все денежки.

Ах, да. Забыл рассказать.

Чувак с сомнительным имечком Скутаро Холмс «выиграл» конкурс на звание лучшего детектива и загрёб пять сотен долларов.

Вот как он выглядит:

Откуда он взялся, не знаю. Но я нарочно закрыл его фото, потому что не хочу делать рекламу тому, кто на деле служит всего-навсего марионеткой Трусни.

Если верить информации из официальных источников, Коррина Коррина (она же Трусня) вообще не участвовала в конкурсе.

Да-да, не участвовала совсем.

Предполагаемых причин тому много, но я сведу их в одну:

Видите ли, по словам Ролло Тукаса, в тот роковой день Трусня явилась в кабинет Скримшо лишь за тем, чтобы сообщить директору, что её отец ненадолго уехал из города. По этой причине – так, по крайней мере, утверждалось, – забирать её из школы будут дедушка с бабушкой; к ним она и переедет на время.

Живя у бабушки с дедушкой, она не могла приезжать в своё агентство и потому решила не заниматься расследованиями и не участвовать в конкурсе.

Более того, Ролло также утверждает, что Трусня не сообщала директору, где я живу. Это якобы сделала моя мама, указав наш адрес при заполнении каких-то форм.

Если вы верите во всю эту чушь, то я готов продать вам Эйфелеву башню.

Расскажу, как было на самом деле.

Трусня погрязла в жульничестве и махинациях.

Районный отдел образования поначалу действовал с ней заодно, но не решился на главный удар. Трусню убедили использовать марионетку – подставного ученика, которому отдадут звание победителя и вручат денежки, а он, в свою очередь, передаст их Трусне где-нибудь в тёмном переулке.

Таким образом, Трусня не осталась внакладе и, что ещё важнее, поделилась жирным куском с коррумпированным Скримшо и нечистым на руку Доббсом.

Хитроумно, не правда ли?

Трусня допустила одну-единственную ошибку: выбрала своим подельником Скутаро Холмса. Чувака, неизвестного в детективных кругах, зато носящего ту же фамилию, что и знаменитый сыщик.

Схема настолько очевидная, что иначе как фарсом её не назовешь.

Всё, не могу больше говорить.

Звонит Тиммифон.

Глава 44. Синица на голове лучше двух в слоновьем кусте

– Тебе повезло, что я согласился на встречу, – говорю я Нунцио Бенедичи. – Круг клиентов, с которыми я общаюсь, сидя на спине раненого слона, крайне ограничен. Это место покоя и уединения.

– Я просто хотел спросить, раскрыл ли ты моё дело, – отвечает Нунцио. – Времени-то уже много прошло.

– Много? Нунцио, будь этот слон жив, он бы затоптал тебя за такие слова. Сперва я сломал ногу из-за халатности работников музея, потом заработал перелом второй ноги из-за типа, неспособного поймать падающего ребёнка. И у тебя хватает нахальства упрекать меня?

– Извини, – говорит Нунцио, – я просто скучаю по своей Ложечке-Пригожечке.

– Ладно уж, – снисходительно произношу я. – Твоё счастье, что я не только гениален, но и великодушен.

– То есть ты знаешь, куда делась Ложечка-Пригожечка?

– Конечно, знаю, ведь я – Тимми Фейл.

Я делюсь с клиентом информацией о ходе расследования. Рассказываю, как посещал Академию Глобермана. Как общался с Минни. Как увидел у него Ложечку.

– Значит, это всё-таки Минни её стащил! – восклицает Нунцио. – Я с самого начала подозревал его.

Я ударяю слона пятками, приказывая атаковать Нунцио, но слон не реагирует.

– Может, хотя бы дослушаешь? – сухо говорю я. – Ты и так нанёс мне оскорбление, нарушив священный покой этого места.

– Разве это не всё? – удивляется Нунцио.

– Разумеется, нет.

Я посвящаю его в подробности событий на школьном балу. В детали вечера моего триумфа на вершине Эйфелевой башни. Того самого вечера, когда я отказался от еды. Когда одна девочка, обладательница характерного мандаринового запаха, переложила мою порцию в свою коробку для завтраков.

– При чём тут сосиска с бобами? – хлопает глазами Нунцио.

– Нунцио, она хотела, чтобы я это съел. Теперь понимаешь?

– Нет, не понимаю.

Я вынужден сделать рисунок. Изобразить прибор, с помощью которого я должен был съесть сосиску и бобы.

Нунцио по-прежнему глупо таращится на меня.

– Тимми, даже если Молли взяла твою ложку, это вовсе не значит, что она стащила и мою!

Мне смешно.

– Укравший ложку однажды украдёт не единожды, мой юный друг.

В этот самый момент на моё плечо опускается птица, словно само небо говорит Нунцио: «Тимми – особенный».

Правда, когда я смотрю на птицу и узнаю её, то чувствую себя уже не таким особенным.

Глава 45. Как тяжело сказать «прости» арктическому хищнику весом всемьсот кило

– Допущены ошибки! – кричу я моему белому медведю.

– Большие ошибки! Просто гарбанзные!

Эпик молчит.