Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

В пять часов было заседание Предсоборного совета[160] в Епархиальном доме. Заслушали в последний раз соборное послание к армии, составленное протопресвитером Шавельским*. Несомненно, большевикам оно не понравится, а озлобит их против Собора и может подать повод к разгону его. Только если они решатся на такой шаг, то они допустят большую тактическую ошибку. Тут же, в Епархиальном доме, с половины седьмого до половины девятого был духовный концерт Юхова*, специально для соборян. Хор этот считается в Москве одним из лучших. Поет стройно, но не церковно. А несомненно, что все исполнявшиеся «пьесы» тут исполняются и в храмах. В таком случае это — большой соблазн. Например «Милость мира» Калинникова*, особенно «Свят»* это какая-то дикая пляска. Выступал еще диакон Холмогоров*, бас, в «Ныне отпущаеши» Строкина* и в ектениях чесноковских*. Все было хорошо, но не церковно. По-видимому, в Москве, в угоду купцам, церковное пение еще в большем упадке, чем в Петрограде. Как это грустно! Может быть, на Соборе придется выступить против упадаемости современного церковного пения.

Назад мы возвращались тоже вместе с митрополитом Вениамином, пешком. Погода хорошая, но чувствуется близость дождя.

Вести военные неутешительны. Враг приближается к Двинску. Внутри все неурядицы в Правительстве и в Советах. При Царицыне указывали и возмущались министром Чехордом, а теперь — ежечасная чехарда*. Большевики доминируют. Уже всячески Керенского поносят и выживают. Казаки сплотились вокруг Каледина*, сподвижника Корнилова. Словом, что-то назревает, а Вильгельм* готовит решительный удар.

Понедельник. 11-е сентября. Сегодня был на двух заседаниях: с десяти до половины третью председательствовал в своем «Правовом» отделе в Епархиальном доме; а с пяти до девяти в Предсоборном[161] совете в помещении Московского митрополита. На оба заседания сделал четыре конца пешком, в компании с неизменным спутником моим митрополитом Вениамином. Мы оба — хорошие ходоки. В отделе устанавливаем общие принципы. На Предсоборном[162] совете рассматривались и подготовлялись дела на общее заседание, которое может быть 13-го сентября.

Вторник. 12-е сентября. Был на заседании отдела о Высшем церковном управлении. Хорошие речи произнесены были профессором протоиереем Боголюбовым, профессором Лапиным, инспектором Московской Академии архимандритом Иларионом, профессором Одарченко, П. И. Астровым о «соборности» в отличие от «общественности» — главным образом против профессора В. 3. Завитневича. Чувствуется наклон к учреждению патриаршества, которое не исключает соборности. В Предсоборном совете я был против патриаршества, собственно не по существу, а против своевременности его в ближайшее время. Теперь склоняюсь к своевременности установления его.

Среда. 13-е сентября. Сегодня под моим председательством было заседание Собора. Представитель Румынской Церкви епископ Хушский Никодим (Мункич)* приветствовал Собор от своей Церкви. Я отвечал ему речью[163], в которой провел мысль о русско-румынских церковных сношениях, выражавшихся, между прочим, в том, что многие румыны получали образование в духовных русских школах, и особенно в Киевской Духовной академии, основанной румыном Петром Могилою*. Из них многие даже до последнего времени занимали святительские кафедры в Румынии и были борцами за свободу Церкви. К сожалению, связь в этом отношении в настоящее время почти оборвалась, и теперь преосвященный Никодим является единственным румынским святителем, получившим образование в Киевской Академии. В заключение предложили всем соборянам многолетствовать представителя Румынской Церкви. Затем доложены были текущие дела. Было отвергнуто предложение о пополнении состава президиума еще двумя членами — от сельского духовенства и крестьян.

Всенощную под Воздвижение слушал в Успенском соборе, а воздвигал крест митрополит Тихон. Пел синодальный хор, вопреки ожиданию, так как предполагалась забастовка его*, о чем и объявил Собору сегодня о. протопресвитер*, приглашая членов Собора принять участие в общем пении. Как только стало Синоду известно о забастовке, то большинство певчих были уволены. Когда они увидали, что с ними не шутят, то прекратили забастовку, якобы временно, чтобы потом таким или иным путем добиться своих экономических домогательств. «Господи, помилуй» при воздвижении Креста пели прилично. Митрополит воздвигал крест «неизящно», т. е. не с подобающим велелепием[164]. Впрочем, он вообще служит слишком ординарно.