Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

А пушечная канонада и пулеметная трескотня продолжалась и после указанных пяти часов вечера, и слышна и теперь даже, в одиннадцать вечера, когда я пишу сии строки, правда, в значительно ослабленной длительности. Даст Бог, быть может, и прекратится совершенно, а то нервы мои слишком истрепались, и я плохо сплю эти ночи. Правда, этому препятствуют и патриаршие думы.

Господи! Ты знаешь мою немощь, избери сильнейшего мене…

Сегодняшний вечер, впрочем, как и все вечера последние, мы все, здесь живущие преосвященные, провели в беседе о текущих событиях и о будущем патриархе. Я совершенно искренно говорил, что я чувствую себя неспособным к такой высокой деятельности. Преосвященный Тихон то же о себе говорил. И мы оба признавали, что архиепископ Антоний, как идеолог патриаршества, мог бы более соответствовать такому сану. Впрочем, заключили мы, Господь лучше знает, кого ему избрать орудием Своего Промысла о Церкви Святой.

Пятница. 3-е ноября. С десяти до часу заседание Соборного совета в Епархиальном доме. Член Собора генерал Артамонов докладывал о вчерашних своих сношениях с революционным штабом по вопросам об охране Кремлевских святынь и сокровищ — вещественных и книжных, о крестном ходе и т. д. Как видно, отставной генерал слишком много берет на себя якобы в качестве уполномоченного от Собора и много говорит. Ему дано понять о неуместности подобного способа деятельности. Такие люди могут вместо пользы принести значительный вред делу, сами того не замечая. Комиссия признала несвоевременность и неуместность крестного хода в настоящее время. Стрельба мало-помалу стихает. Утром, часов в девять, были слышны три сильных пушечных выстрела. Одним из них, как оказалось, пробит один из куполов Успенского собора, — отверстие в диаметре более аршина. И это после объявленного мира! Притом же стрельба в такую высокую мишень, не объяснимая никакою целесообразностью, является злостным умыслом. После обеда митрополит Тихон с архиепископом Анастасием ездили в Кремль*. С трудом их туда допустили большевики, водворившиеся там. В Кремле очень сильные повреждения от бомбардировки малого Дворца, Чудова монастыря, Двенадцати апостолов, купола Успенского собора. Стыд и позор для Святой Руси. Митрополит Тихон привез с собою страшно нервного от пережитых испытаний и стрельбы преосвященного Тульского Иувеналия. Несколько ночей он провел в подвале, под Гермогеновским храмом, спасаясь от выстрелов.

Митрополит Тихон и спутники его почти были очевидцами зверства, учиненного большевиками-солдатами над командиром большевистского полка, который раньше был в Кремле, а — затем выбит юнкерами. Полковник остался в Кремле с юнкерами. И теперь большевики учинили над ним расправу. Вытащили его из казармы и наяву расстреляли. Митрополит Тихон со спутниками стояли пред Чудовым, а это было за углом против Царя-колокола. Слышны были крики озверелой толпы и залпы.