Дневник. На Поместный Собор. 1917–1918

Воскресенье. 5-е ноября. Исторический день: фактически восстановлено патриаршество* и первым патриархом избран Богом через жребий митрополит Московский Тихон. По порядку. Ночью я, конечно, почти все время бодрствовал в думах о предстоящем указании воли Божией. Литургию слушал в митрополичьей молельне, а служил митрополит Тихон. По окончании литургии пил чай с Митрополитом и с сослужащим ему — наместником Киево-Печерской лавры архимандритом Амвросием и моим ныне сожителем профессором Академии А. П. Рождественским. После этого я пошел в свою келлию, в ожидании суда Божия. Я очень нервничал, и меня успокаивал профессор А. Рождественский. Я был в положении ожидающего тяжкого приговора. Наконец в половине второго послышался грохот экипажей. Сердце замерло. Вбегает митрополичий келейник* и глашает: «нашего избрали!» Я помолился, облобызал своего соседа, и мы отправились в крестовую церковь. Тут уже было довольно много народу и благовестили соборные, стоявшие на средине храма: митрополит Киевский Владимир, митрополит Петроградский Вениамин, митрополит Платон, архиепископ Казанский Иаков, Евсевий Владивостокский, протопресвитер Н. А. Любимов, члены Собора — протоиерей Бекаревич и священник Чернявский, профессор И. И. Соколов и Н. Д. Лапин. К иерархам присоединился и я. В алтаре в это время облачался в мантию нареченный Патриарх. Отслужен был им краткий молебен. После отпуска митрополит Владимир объявил ему по чину об избрании в патриархи, на что нареченный ответил: «благодарю, приемлю и ничтоже вопреки глаголю» и затем произнес краткую речь о тяжести предстоящего служения*, которое можно уподобить свитку пророка Иезекииля, на котором было написано: плач, горе, страдание…

От Синода приветствовал митрополит Платон. От Успенского собора протопресвитер Любимов с поднесением Владимирской иконы Божией Матери*; протоиерей Бекаревич — на евангельские слова «не умре, но спит»* и Чернявский — вообще. Благовестникам предложен был чай. Трапезовали же мы в обычном составе. Патриарх по-прежнему был прост, добродушен и весел: патриаршество почти не изменило его, и я уверен, — не изменит.

В три часа собрались епископы*. Приветствовал Патриарха от имени епископов архиепископ Антоний, высказавший общую радость о таком Патриархе, который еще со студенческой скамьи своими товарищами нарекаем был носителем такого высокого сана*. По окончании речи он воздал ему земное метание, тем же ответил и Патриарх. Побеседовав несколько времени, Преосвященные разошлись. По-видимому, многие рады такому избранию, на чем большинство может объединиться. Правда, он — не яркий человек. Но я думаю, что на первых порах такой и нужен, чтобы привить эту идею. Достоин примечания взгляд самого нареченного Патриарха на свойства первого патриарха, высказанный им мне, когда еще не опредились кандидаты. «Патриархом первым будет избран бесцветный человек». Этим он дал самому себе характеристику. Но повторяю, что это — самое наилучшее избрание.

Вечером трапезовал вместе с Патриархом. После первого подъема теперь замечается упадок. Еще бы!

Понедельник. 6-е ноября. Утром заседание Правового отдела, который уже почти окончил свои занятия. Готовится доклад для пленарного заседания. В три часа с преосвященным Анастасием отправились в Кремль. Свободного пропуска нет. И нас, с некоторыми препятствиями, пустили, так как у нас нет пропуска от революционного комитета. А что вообще пропуск теперь затруднителен, то это хорошо, так как есть опасность грабежа. Суд разграблен. Архиепископ Анастасий прибыл сюда, чтобы в патриаршей ризнице осмотреть и взять патриарший клобук и другие патриаршие принадлежности. Но не был пропущен туда до осмотра повреждений и разрушений от попавшей сюда бомбы. Я же заходил в свое помещение, где находится теперь архиепископ Михаил, и в беседе с ним провел время. Он мне подробно повествовал о всех переживаниях своих и братий за время безрассудной и преступной канонады. Он — очень спокойный человек. Не дай Бог, если бы мне пришлось быть в то время там, — я, пожалуй, не выдержал бы.