Дневник обезьянки (1957-1982)

Завтра приезжают Серж и мадам Азан. Я поеду встречать их в аэропорт с моим симпатичным водителем. В среду на пять дней приедут Шарлотта и Изабель[180], а несчастная Ава отправится в Париж. Сегодня вечером я чувствую себя немного странно, но, возможно, все дело в печальных мыслях и в одиночестве. Как коротка жизнь тех, кого ты любишь! Моя собственная жизнь интересует меня все меньше; я за нее не цепляюсь. Если бы не дочери… Но с ними все в порядке, и я не исключаю, что для них будет лучше, если их память сохранит меня такой, какая я сейчас, чем если я доживу до старости и превращусь в зануду, не умеющую смеяться. Отними у меня чувство юмора, и что от меня останется? Я люблю их смешить, но на кого я стану похожа в 40 лет? Мне и в тридцать нелегко. Говорят, что надо продолжать жить во что бы то ни стало. О-ля-ля! Иногда я так устаю от себя самой, что только чужие «взгляды» заставляют меня вставать по утрам. Внезапно выясняется, что я живу исключительно ради этого «взгляда». Получается, что я постоянно смотрю на себя чужими глазами и оцениваю себя со стороны. И прихожу к выводу, что в наблюдаемом мной объекте нет ничего привлекательного: какое-то красное существо, которое почему-то еще дышит, как в плохом фильме.

Без даты, Вена

Лежу в постели, уютно накрывшись пледом, и смотрю телевизор. Ужинала я тоже лежа: мне нельзя надевать джинсы, потому что от них на моем совершенном теле могут остаться следы[181]! По сравнению с прекрасными юными – и пышногрудыми – созданиями, которые вьются вокруг меня, я чувствую себя старой калошей. Я замазала растяжки на ногах – и за работу! Сейчас семь, а снимаем мы до полуночи.

Утром приехали Шарлотта и Кейт. Кейт положила в коробочку свой молочный зуб и теперь ждет ответа от австрийской мышки. Художник-постановщик написал для нее записку на немецком языке, чтобы она поверила, что за зубом и правда приходила мышка. Завтра она найдет принесенные взамен сладости и игрушки (Серж постарался). Мне не терпится услышать ее рассказ о знакомстве с австрийской мышкой.

У девочек каникулы, и завтра я хочу отвезти их на кладбище: пусть приобщаются к культуре. 1 ноября здесь отмечают День поминовения усопших; думаю, будет выглядеть впечатляюще. Мадам А. вернулась в Париж. Серж водил детей ужинать в ресторан «Захер», в котором музыкант играет на цитре. Вчера мы провели восхитительный вечер с Шабролем и его хорошенькой любовницей, как всегда как две капли воды похожей на его жену! Пили до двух часов ночи и хохотали по поводу и без повода. Серж спросил: «Хочешь на ужин хельмут-бургер?» – на что Шаброль ответил: «Спасибо, нет, мне его и в кино достаточно».

Вчера был прекрасный день. Я водила Изабель, Кейт и Шарлотту на Центральное кладбище Вены, где есть Аллея композиторов. Громкие имена – Бетховена и других – произвели на них большое впечатление, но все же не такое, как белки, скакавшие по могилам. Жалко, что мы не прихватили с собой орешков, а то могли бы их погладить. Потом мы пошли на еврейское кладбище, гораздо менее ухоженное и романтичное. Мы углублялись все дальше, по тропкам, заросшим сорной травой. Шарлотта стянула с какой-то могилы венок и положила его на другую, заброшенную. Погода была пасмурная; каркали вороны. Вдруг я увидела, как из могилы с каким-то бульканьем встает полуразложившийся труп. Господи, как же я заорала! Кейт и Шарлотта тоже закричали. Изабель застыла на месте, окаменев от ужаса. «Труп» – это был огромный фазан – поднялся над нами и улетел. На наши вопли сбежались редкие в этой части кладбища посетители, в том числе полицейский с собакой. Убедившись, что нас никто не убивает, он объяснил нам, что на кладбище принято вести себя тихо. Я, как могла, пыталась изобразить фазана: хлопала руками, как крыльями, и повторяла: «Я испугалась, я испугалась!» – «Идите выпейте чего-нибудь», – посоветовал он, и мы, сгорая со стыда, двинулись в ресторан, где нас уже ждал Серж. Потом мы вернулись в отель, где нам сказали, что по случаю праздника все музеи закрыты. Мы решили сходить в парк аттракционов и покататься на колесе обозрения. Серж с нами не пошел. Колесо оказалось огромным. Шарлотта верещала от страха, я закрыла лицо руками, зато Кейт была в восторге. Потом, движимая материнской любовью, я согласилась забраться на орудие пытки: штуку, которая вертелась вокруг своей оси и не желала останавливаться. Под конец мы заглянули в тир и постреляли по мишеням. Это мне понравилось.

Возвращение в отель «Захер». Ужин в чопорном, но великолепном красном баре. К нам присоединился Матьё Карьер[182], ради такого случая даже нацепивший галстук. Мы с Шарлоттой собрали все зубочистки и играли в микадо. Шарлотта соорудила из них дом своей мечты, а потом выложила из них же буквы «милая мамочка». Я была тронута, а Серж смешал все зубочистки в кучу, потому что Шарлотта не написала «папа». После ужина Серж с Матьё и его невестой отправились исследовать ночную Вену, а я пошла укладывать Шарлотту спать.