Дневник одержимого Виагрой

Аминь, мой черный брат. Несомненно, аминь.

Нет. Слишком негативно. Я чувствую себя превосходно. Все будет хорошо. Никакого музея. Никаких детей. Никакой маменькиной порки. Я принимаю решение попороть чушь с доктором.

— Прости за фондю, — говорю я. Причем совершенно искренне. Ведь оторвать мужчину от макания фондю по любому поводу есть грубое нарушение этикета для любой цивилизованной культуры.

— Никаких извинений, — отвечает он.

У меня такое впечатление, что у него нет настроения разговаривать со мной. Он всегда был немного напряжен. Как натянутая струна. Ему нужно больше расслабляться. И я не потому так думаю, что торчу как на высокой сосне от морфия. Это могло бы положительно сказаться на его умении обходиться с больными. Возможно, он мог бы вставить еще одну трубку в эту капельницу и подключить к ней себя.

Мы смогли бы укрепить узы дружбы на почве фармацевтики… построить что-нибудь через брешь, постоянно мешавшую нам стать настоящими друзьями. А я вот думаю, смог бы я самостоятельно справиться с такой капельницей. Хороший был бы спутник по жизни, который не только улучшил бы качество этой жизни, но и мою терпимость по отношению к другим. Действительно, я мог бы стать хорошей личностью. На самом деле этот морфий — здоровская штука. Только и слышишь, как все говорят об открытии пенициллина как о значительном событии. Ну что в нем такого? У меня, например, аллергия к пенициллину. Да хрен с ним, с пенициллином. А этот парень, вылечивший полиомиелит? Хрен с ним, с этим парнем. Кстати, морфий как раз мог и подтолкнуть в задницу Джонаса Салка[65]. Что они еще сюда добавляют? Ативан?

— Эй, Док?

— Да, Джейсон?

— Я действительно сожалею по поводу этого фондю. Честное слово. А все, что я говорил о суде, и всякое такое — это все выдумка.

— Не беспокойся, Джейсон. Я знаю. Все в порядке.

— Черт, я не пробовал фондю уже лет десять.

— Это хорошая штука.

— Да не просто хорошая, а замечательная. — Мои глаза прикрыты в теплом воспоминании. — Фон-блин-дю.

Доктор ничего не отвечает.

— Эй, Док?

— Да, Джейсон?

— А что такое Ативан?

— Это поможет тебе расслабиться. Это помогает от чувства беспокойства.

— У меня нет никакого беспокойства.

— То-то и оно.

— Уха-хах-ха-аа!

Доктор удивлен взрывом моего смеха.

— Да уж, доктор. Ну и повеселил ты меня. «То-то и оно». Это здорово! Да уж.

Посмотреть в Интернете изображение Орделла.

У-ууф… Я вроде как почти отключился на секунду. Сейчас можно запросто отчалить… и плыть в опиумном облаке в распростертые руки Морфея. Но нет… Я должен остаться здесь, бодрствовать, следить за происходящим… за тем, что мы делаем.

— Эй, Док?

— Да, Джейсон?

— Что мы сейчас делаем?

— Мы ждем Сюзи.

— Да-а. Она хорошая. Правда?

— Да, правда.

— И симпатичная притом.

— Думаю, да.

— Ну, брось, Док… не нужно так серьезно… она симпатичная. Скажи это.

— Конечно… она симпатичная.

— Ну, еще бы, блин.

Молчание.

— Док?

— Да-а.

— А что делает Сюзи?

— Она ждет, когда приедут пожарные.

— Ты серьезно? Хм. Это на самом деле что-то. Черт. Что, больница горит? Мы уезжаем? Мне бы нужно еще такую капельницу с собой прихватить.

— Пожара нет. Все в порядке. Мы никуда не едем.

— Круто. В этом баллоне кислород?

— Да, так. Старый добрый О2.

— Ты не мог бы быстрее подключить эту маску, чтобы мне из нее вдохнуть? Может, станет легче — расслаблюсь немного.

— Может быть, позже.

— Хорошо.

Я отключаюсь, сам не знаю на какое время. Просыпаюсь хорошо отдохнувшим: как здорово! Доктор все еще здесь. Святой Сюзи все еще нет.

— Док?

— Я здесь.

— Сколько я спал?

— Ммм-м, десять, может, пятнадцать секунд.

— Не ври.

— Без балды.

— Морфий — это прекрасно.

— Это слухи.

— Так для чего приезжают пожарные? Разве некому больше этих пожарных подождать? Я скучаю без Сюзи.

Пауза. Черт с ним. Кому какое дело? Я снова отрубаюсь. Хорошо.

Минуточку.

— Док?

— Ну, что еще?

— А почему Сюзи ждет пожарных?

Он вздыхает.

— Знаешь, проблема, подобная твоей, для Сан-Франциско — дело обычное… вплоть до того, что в Управлении пожарной охраны завели специальный инструмент для оказания помощи… в похожих случаях.

— Хорошо, что ты сказал… хорошо, что ты сказал. Ты говоришь, довольно частый для Сан-Франциско случай?

. — Это постоянно происходит.

— С гомиками, да, Док?

— Совсем не так.

— То есть это так же обычно, как, скажем, в Канзасе? Или, как ты думаешь, у пожарных в Ларедо в Техасе тоже есть такой «специальный инструмент»?

— Успокойся, Джейсон… не расстраивайся.

— Ведь ты говорил, что кольца для члена — это не для геев. Я тебя спросил, а ты ответил «нет».

— Это действительно не для геев.

— Чушь собачья. Дай мне штаны.

— Зачем тебе штаны?

— В них телефон.

— А зачем тебе телефон?

— Я собираюсь позвонить в Лас-Крусис, Нью-Мексико, и поговорить с мэром, и спросить его, действительно ли в Управлении пожарной охраны Лас-Крусиса имеется специальный гребаный инструмент для снятия застрявших начленных колец, а потом дам тебе трубку, чтоб ты послушал то, что, бьюсь об заклад на свое яичко, будет похоже на ехидный смех.

— Джейсон, да ляг ты, а то капельницу выдернешь.

— О-о… плохо. Спасибо, Док. Не хотелось бы.