Дневник одержимого Виагрой

— Я видела вас по телевизору… пыталась всю ночь вспомнить, где же я вас видела, а ваш доктор подсказал мне, и я вспомнила.

Черт те что.

Посткриптум

Следующие пять дней я провел под отупляющим воздействием Дарвосета[76], смотря передачи Пи-би-эс[77] в промежутках между эпизодами блаженного беспамятства, вызванного лекарством.

Пп-бп-эс это то единственное на телевидении, что гарантированно не может заставить меня рассмеяться. Смех крайне нежелателен в период выздоровления от этой конкретно раны. Как и чихание. Слава богу, я чихнул только раз за эти пять дней, но этого я никогда не забуду. По сути, я даже не мог закончить этот чих. Я просто упал на колени и пробил головой дыру в степе из сухой штукатурки прямо из гостиной в спальню.

Другой единственный случай, заслуживающий внимания, произошел со мной на следующее утро после выписки из больницы. Это случилось, когда я захотел пописать.

Давайте остановимся на минуту, чтобы осознать всю глубину ужаса, посеянного в моей душе этим предложением. Как это объяснить? Однажды я пытался взойти на холм, который, по мере того как я взбирался на него, превращался в утес. На полпути восхождения по этому утесу я осознал, что не могу идти больше ни вверх, ни вниз и что я застрял там до того, пока не упаду или меня не вытащат в безопасное место. В другое время я предпочел, чтобы кто-нибудь без полицейского жетона или другого свидетельства законной власти направил мне в лоб заряженный пистолет. Чувства, которые вызвало во мне описанное выше событие, были ничем по сравнению с ужасом и обреченностью, которую я почувствовал, когда тем утром стоял у горшка.

К моему удивлению, это не добавило боли к постоянному страданию, к которому я начал было уже привыкать. Но когда я отошел от горшка, он… зашипел. Все происходящее напоминало включение шланга, который был выключен какое-то время. Сначала немного жидкости, воздух, производящий абсолютно сюрреалистичный пукающий звук, описание которого можно, полагаю, найти в книгах Бэрроуза[78], и чувство того, хотя и не совсем неприятное, что был, несомненно, не прав.

В течение недели все почти вернулось в норму. Цвет, ткань, функциональность… а на восьмой день — безболезненный утренний стоячок.

Столп из Слоновой Кости возвышается гордо.

Я даже по-военному отдал ему честь и пробурчал «Звездно-полосатый флаг»[79].

Я даже сымпровизировал новые слова: «О, скажи мне, стоит ли когда-то задушенный член… он свободен совсем, когда девы вокруг, а когда их нет, он доступен для рук». Или что-то в этом роде.

Эй, послушайте… никому не рассказывайте об этой чепухе с Пушистиком, а то я совсем не поделюсь с вами остатками Дарвосета.

ГОРЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК — «Большое ГЧ» [80]

Я стал получать письма о рассказе про Виагру со всего мира, и большая часть почты была от редакторов различных изданий с предложениями работы. «Почему бы и нет?» — подумал я. Большинство из идей, которые они высказывали, были интересными, если не были совершенно ненормальными. И несмотря на то что предлагаемый заработок не сулил богатства, все же это было гораздо привлекательней, чем работать по ночам в компании Kinko’s[81].

Условия с моей стороны были простыми: я берусь за любое разовое задание, которое мне дадут, если только в нем не будет ни слова про Виагру или мой член. Поручение было незамысловатым: поезжай в центр пустыни в Неваде, ознакомься с тем, что называется Горящий Человек, и напиши отчет.

Если не считать того, что мне вовсе не хотелось ехать смотреть на Горящего Человека, у меня не было никаких возражений против этой работы: четыреста долларов наличными авансом на первоначальные издержки, возмещение дополнительных затрат по возвращении, а потом штука или около того за рассказ. Но интонация этого журнала, издающегося в Сан-Франциско, меня удивила: казалось, они и понятия не имели, что такое этот Горящий Человек. Я был также немного удивлен, когда явился в редакцию журнала за получением жалованья. Огромный офис-голубятня с полностью подготовленными рабочими местами для ста и более человек, в котором сидят всего трое. Было очевидно, что эта когда-то могучая организация пережила около двенадцати раундов массовых увольнений, и я неожиданно начал опасаться, что четыреста долларов — это все, что я когда-либо получу за свое беспокойство. Поскольку я был опосредованно весьма осведомлен о Горящем Человеке (разные друзья пытались подбить меня поехать посмотреть на это уже почти на протяжении десять лет, используя в качестве приманки замечательные истории и фотографии обнаженных людей, сделанные во время предыдущих посещений), я принялся искать способы написать рассказ, не раскрывая конверт с деньгами, полученными на покупку необходимого и на общую суету, связанную с реальной поездкой к месту события.