Дневник парижского горожанина

150. Далее, в первую неделю следующего за тем сентября, запрещено было мясникам вести торговлю на мосту Нотр-Дам, и на той же неделе они стали торговать на рынке что в Бове[515], на Малом Мосту, у ворот Боде, а XV дней спустя, стали торговать неподалеку Сен-Лефруа, в месте, называемом Тру-Пюнье[516].

151. Далее, на той же неделе приказано было объявить, дабы ни один конный стражник не смел выезжать за парижские ворота под страхом отлучения от должности.

152. Далее, на сказанной же неделе объявлено было, что все сказанные мясные лавки будут отныне проданы в пользу казны тому кто больше заплатит, и что сказанные же мясники не будут иметь во время торга никаких преимуществ перед остальными[517].

153. Далее, в следующем за тем октябре месяце, принялись возводить новую бойню на кладбище Сен-Жан, и там же мясники бывшие ранее в Сен-Жермене, принялись торговать в начале февраля сказанного же года.

1417

154. Далее, на XX день февраля месяца сказанного же года объявлено было дабы никто в Париже не принимал никакой иной монеты, кроме королевской[518], каковой [приказ] обернулся великим ущербом для парижан, ибо монеты герцога Бретонского и герцога Бургундского ходили тогда наравне с королевской и множество торговцев, как богатых, так и бедных, вкупе с множеством прочих людей потерпели в том немалый убыток, им же не оставалось иного выхода, как отправиться в Меняльную палату[519], месяцем позднее эти монеты вновь стали принимать, и запрещение было возобновлено как и прежде.

155. Далее, на III день апреля сказанного же года, в Компьене, преставился монсеньор Гиеньский, старший сын короля Франции[520], каковому довелось пробыть Дофином в течение пяти месяцев или около того.

156. Далее, названный король Людовик[521] в [том же] тысяча IIIIc XVII году умер за три дня до конца [месяца].

157. Далее, в названное же время, доброе вино без всякого изъяна продавалось по одному денье[522] за пинту, при том что из года в год [по три четыре раза] парижан заставляли платить огромную талью[523], и никто не смел заговаривать о герцоге Бургундском под страхом лишиться жизни и имущества, или же отправиться в ссылку.

158. Далее, на XXIX день следующего за тем мая, в канун Троицына дня, объявлено было, дабы никто не смел принимать иной монеты, кроме королевской, и вся торговля отныне велась только за ливры и соли[524], и кроме того объявлено было, что малый золотой мутон[525] отныне приравнен к XVI солям, в то время как подлинная цена его не превышала XI парижских солей.

159. В следующий за тем понедельник, в первый день празднования Троицы, парижанам всякого состояния, иными словами, как то священникам и клирикам[526], так и мирянам, вменено было в обязанность убирать улицы или же платить за таковую уборку[527], указанный же налог взимался с таковой свирепостью, что каждый, без всякого снисхождения к его состоянию, вынуждался к тому, чтобы внести деньги в течение пяти дней, при том, из C долей того, что было выплачено, едва ли XL действительно употреблялись по назначению, в то время как остальное присваивали себе правители.

160. Далее, на той же сказанной неделе закончен был подъемный мост у ворот Сент-Антуан, и в том же году построили дома между бастилиями и живодерней, что в Тюильри.

161. Далее, в это же время прево Парижа взял под стражу вышеназванного Луи Бурдона, рыцаря, каковой при [осаде] Этампского замка причинил немало хлопот, как то том сказано было ранее[528], и затем утоплен был [в реке] за все зло, каковое совершил[529]. Королева же лишена была всего, ей отказано было в праве заседать в [королевском] совете, довольство же ее также было урезано[530]. Тогда же все дела решались по прихоти сказанных правителей, каковые изгоняли всех кого только желали, при том, что изгнанным предписывалось отправляться туда, куда желали сказанные правители; в течение же III недель таковым образом изгнаны были VIIIc человек, не считая тех что обретались по тюрьмам.

162. Далее, в сказанное же время в том же августе, герцог Бургундский выступил в поход на Париж и двигался вперед занимая города, крепости и замки, приказывая повсюду объявлять, дабы во имя короля, дофина и его самого никто не платил никаких субсидий. Посему правители, обретавшиеся в Париже, воспылали к нему столь жестокой ненавистью, что приказали повсюду [устраивать процессии и] проповедовать с кафедр[531], будто им доподлинно известно о его намерении надеть на себя корону Франции и будто англичане высадились в Нормандии при его помощи и поддержке[532], и все парижские улицы наводнены были доносчиками, каковые будучи сами парижанами, здесь же имея жилища, обрекали своих соседей на тюремное заключение, и ни один человек не смел возвысить голос в защиту арестованных, не подвергаясь при этом опасности лишиться имущества и жизни.