Дневник призывателя

Да, она была мне довольно неприятна, если не противна, но это все равно не отменяло того, что я младше и явно сильнее. Все же соседка довольно хрупкая, пусть и полноватая, женщина средних лет. Чем-то она напоминала домоправительницу из Карлсона. Ту самую Фрекен Бок. Наверное, этим несуразным пучком, периодически сменяющимся на бигуди, и фиолетовым халатом с крупными цветами. А может периодически появляющейся суровостью и решительностью, что была свойственна той мультипликационной женщине. Или… Да, домомучительница, как говорил Малыш.

– Ох, Санечка, ты даже не представляешь, что случилось! – она по-детски всплеснула руками. Огляделась, будто хотела увидеть кого-то еще, но не найдя никого другого, все же подняла взгляд на меня. И зачем обращается ко мне, если ей это претит?

Я прищурился, посмотрев на ее округлое лицо с росчерками морщин, поселившимися на лбу, щеках и под глазами. Сами глаза у нее были шустрыми, мечущимися из стороны в сторону, как две мелкие тусклые рыбешки. Зрачки расширенные, будто от страха. Что же ее так напугало в подъезде? Могло бы постараться и получше. Но этот хаотичный блеск в ее глазах и покрасневшие веки… Что-то явно было не так. Но что? И интересно ли оно лично мне? Одно могу сказать точно, причина такого ее настроения явно не Антон. Испугаться пухленького и добродушного Тошу нужно постараться, и то вряд ли получится. Тут скорее он испугается.

Однако я думал не совсем об этом. Больше всего меня волновало ее обращение. Почему она назвала меня Санечкой? Взаимной любовью мы точно не страдали, симпатий ко мне она никаких не питала, да и до этого обращалась строго по полному имени, добавляя при возмущении отчество. Так, когда она хотела приписать мне пару смертных грехов, она именовала меня не иначе, как Александром Михайловичем. То есть никакого «Санечки» и в помине не было.

Санечка… Так во сне меня назвала Вера. В жизни же мое имя не сокращали подобным образом. Да и, если честно, то и Сашенькой меня не называли. Все эти уменьшительно-ласкательные проходили мимо меня. Но…

Вера.

– Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»…

Перед глазами всплыл облик девушки. Она такая прекрасно-нежная, словно маленькая птичка, и в тоже время пугающая, как старая забытая ребенком кукла. Раскуроченная грудная клетка, заляпанное кровью светлое платье и пересохшие губы, шепчущие мое имя. Может она звала кого-то другого? Все же имя не уникально. Но внутренне я понимал, что она обращалась ко мне.

О чем она никому не расскажет?

Под сенью Всемогущего покоится.

Кровавые цветы, бабочки, становящиеся кляксами от соприкосновения со светом, слепые глаза в темной жиже.

Девушка с изуродованным лицом, мужчина с удавкой на шее, старик в лохмотьях, толстяк, который считает, что не стоит ждать тех, кто вовремя не вернулся домой. Как они все связаны? Что их объединяет, кроме того, что я их видел в метро?

Они все… Мертвы?

Или…

Черт. От этих мыслей в голове начинает пульсировать боль.

– К вам опять приходили сектанты? – Я взял себя в руки. Вот к этой братии у соседки была особая страсть. Они шастали регулярно и пытались поговорить о боге. Каждый раз о новом, но все они были уверены, что именно их бог настоящий. Впрочем, как и в любой религии. Верю, значит, так оно и есть. Истина в последней инстанции.

– Вроде их сегодня не было, – промямлил Тоша. – Моя мама бы слышала.

Я закатил глаза. Эх, Тоша, Тоша…

После визита сектантов сама соседка спешила явить свой разгоряченный лик моему деду и с порога начинала восхвалять людей, с которыми только что пообщалась. Делала она это старательно и яростно, чтобы убедить старика в том, что бог не только есть, но еще и некто способен с ним общаться на доверительном уровне. Однако этому самому некто нужны деньги, а потому нам всем, то есть всем, кто с ней знаком, необходимо продать квартиры и ценные вещи, и отнести все вырученное посланнику бога на земле. Хорошо хоть не сыну Господнему, а то мало ли кем себя эти безумцы мнят.

Дед же спокойно слушал, кивал и тихо вправлял промытые мозги, отпаивая соседушку травами. Так он ждал результата, а потом охотно соглашался со всеми возмущениями и проклятиями уже в сторону самих фанатиков. Он делал вид, что верит в клятвенные заверения гнать сектантов в шею при встрече или вовсе не открывать дверь – ага, никакого доверия незнакомцам. Да-да. Проходили. Но все в этой схеме понимали всю абсурдность и лживость ситуации, а потому я не представляю, как дед ее терпел до сих пор. Да и зачем?

Каждый раз ее хватало ненадолго, и все начиналось с самого начала. Так что если бы не дед, то жить ей где-нибудь в глуши и поклоняться неизвестным псевдо-святым. Если не хуже. Могут ведь и вовсе оставить на улице, заставить просить милостыню или отправить на прииски, как в одной книге.