Дневник провинциальной дамы

Откладываю письмо Роуз в сторону и разбираюсь с прочей корреспонденцией, которая состоит из скучного набора Вторичных Счетов к Оплате, обидной брошюрки, в которой вопрошается насчет состояния моих десен, открытки от Секретаря Федерации Женских институтов графства с уведомлением о грядущем заседании и теплого личного послания от некоего Титулованного Джентльмена, которое заканчивается просьбой пожертвовать хотя бы пять шиллингов на благое дело, к коему он причастен. Вопрос южной Франции оставлен до вечера. После того как Вики ложится спать, ищу Мадемуазель в классной комнате и с ужасом вижу ужин, ждущий ее там: сыр, немножко пикулей и кусочек рулета с джемом (какого-нибудь современного художника подобная тарелка несомненно вдохновила бы на натюрморт) и огромный кувшин холодной воды. Спрашиваю Мадемуазель, неужели ей нравится так питаться. Она заверяет меня, что да, и отрешенным тоном добавляет, мол, пища для нее не важна. Она может ничего не есть целыми днями. У нее так с раннего детства.

(Напрашивается вопрос: Неужели Мадемуазель ждет, что я ей поверю? Какого же она тогда мнения о моих умственных способностях?)

Обсуждаем умение Вики настоять на своем. Мадемуазель тут же парирует: «C’est un petit coeur d’or»[144]. Предлагаю несколько иную формулировку этого утверждения. Мадемуазель тут же жалуется на несомненное упрямство и своеволие Вики и даже говорит: «Plus tard, ce sera un esprit fort… elle ira loin, cette petite»[145].

Заговариваю о южной Франции. Мадемуазель относится к идее с полным пониманием, уверяет меня, что я должна поехать любой ценой, и добавляет (это было уже лишним), что за последние несколько месяцев я очень сильно состарилась и что, если жить так, как живу я, и совсем ни на что не отвлекаться, можно сойти с ума.

Вряд ли можно сказать то же самое еще убедительнее, так что ее слова производят на меня глубокое впечатление.

(Вопрос: Подействуют ли подобные объяснения на Роберта? Ведь он довольно предвзято относится ко всему не английскому.)

Возвращаюсь в гостиную, но Роберт уснул над «Таймс». Перечитываю письмо Роуз и поддаюсь побуждению составить список нарядов, которые понадобились бы в поездке, расходов – финансовое положение, хоть и не блестящее, но все же лучше обычного благодаря недавнему наследству – и даже записываю на обратной стороне конверта, какие нужно дать указания Мадемуазель, Кухарке и лавочникам до отъезда.

6 июля. Бесповоротно решаю поехать к Роуз в Сент-Агат и пишу ей об этом. Дело сделано, рубикон перейден или, скорее, будет перейден, когда я окажусь по другую сторону Ла-Манша. В целом Роберт снисходительно относится ко всей этой затее и говорит, что я же все равно не успокоюсь, но лучше не рассчитывать на жару, обещанную Роуз, а взять с собой хороший запас шерстяного белья. Мадемуазель проявляет участие, но слишком все драматизирует и пугает меня театральным восклицанием: «C’est la Ste Vierge qui a tout arrangé!»[146], похожим на рекламу туристического бюро.

Иду на Собрание Женского института и говорю Секретарю, что, скорее всего, пропущу следующее заседание. Она тут же отвечает, что его можно легко перенести. Возражения заканчиваются, когда она достает маленький календарик и упрашивает меня выбрать любой удобный день, потому что остальным одиннадцати участницам комитета Все Равно.

(Периодически с опасением вспоминаю пламенные речи руководителей Федерации женских институтов о том, что все участницы имеют равные обязанности и права… Остается лишь надеяться, что никому из них не представится возможности поглубже вникнуть в планирование нашим комитетом ежемесячных заседаний.)

12 июля. Перед отъездом наношу визиты и получаю массу ценных советов. Наш Викарий говорит, что только безумец станет пить где-либо во Франции некипяченую или нефильтрованную воду. Жена Нашего Викария разделяет недоверие Роберта к французскому климату и советует носить шерстяное белье, а еще предлагает мне свою дорожную аптечку. Далее мы обсуждаем, облагается ли пошлиной бисульфат хинина[147], пока Наш Викарий наконец не говорит со всей определенностью неопределенную фразу, мол, в любом случае Честность Лучшая Политика.