Дневник школьника уездного города N

Проснулся я утром после этого дурацкого беспокойного сна с каким-то жутким похмельем. Разумеется, оно никак не связано с двумя бутылками обыкновенного пива – слишком мало, чтобы от них страдать. Похмельное состояние было следствием вчерашнего разговора.

К середине дня я более-менее отошел. Ощущение чего-то потерянного, чего-то недостающего, как если забыл телефон и карман кажется слишком пустым, или когда привык ощущать рюкзак за спиной, и если его нет, кажется, будто потерял. Это ощущение прошло. Вместо него возникло новое – пока не пойму какое. Как будто теперь вместо рюкзака можно нацепить парашют и взлететь над домами – подгоняемый ветром, пуститься над улицами города, над ДК им. Горького, над Кубанью, над зелеными полями и черными огородами – как у Шагала – и может, как и на его картине: не одному, а с Аней.

18 марта 2020. Среда

Предыдущие два дня до жути хотелось открыть белый лист Ворда и излиться на него своими мыслями, потому что некоторые из них терроризируют меня, как Сарумановские орки зеленые просторы Рохана, но жуткая загруженность в школе – как-никак идет последняя неделя четверти – и эта внезапно охватившая всю школу коронавирусная паника не дали сесть за мою писанину.

Учителя в школе бегают как безумные. Кто-то кричит, что пора распускать учеников, кто-то возражает, типа мы не успеем подготовиться к экзаменам и не сдадим ЕГЭ. Мы, конечно, голосуем за карантин, но наше мнение никого не интересует. Это довольно обидно – в Москве, например, и в разных других регионах всех отправили по домам, а мы чем хуже? В знак протеста на выходе из школы кто-то прилепил картинку, сверху которой жирным красным шрифтом написано «КАРАНТИН?», потом ладонь в перечеркнутом красном круге, ниже «нет, спасибо я умру в» и фотография нашей школы.

Чтобы мы не мешались под ногами, нас заваливают всякими проверочными работами. Сегодня после трех контрольных подряд, Арину ударил припадок. Как только раздали листы с тестами, и по классу пронесся возглас «опять?!» она, не выдержав, завизжала: «Я больше не могу!» И убежала рыдать в туалет. Я и сам ни хрена не понимал из написанного на листочках, хотя это была всего лишь литература, а не какая-нибудь химико-физическая белиберда, типа той, что нам втюхивали в понедельник: они хотели, чтобы каждый из нас решил не меньше десяти задач по термохимии – я просто охренел от этого, выпал в осадок, и в течение двух спаренных уроков прятался под партой от обезумевшего мира. Только Миша смог что-то решить. Остальные униженно и оскорбленно потерпели фиаско. В конце урока физик стал собирать работы и удивленно воскликнул:

– Ой! Так это же университетский курс.

Он тут же ретировался, потому что под взглядами той половины класса, которая не издохла под тяжестью нерешенных задач, он едва не воспламенился. После трех дней, когда из нас пытались выдавить все полученные знания за последние семнадцать лет (точнее после случая с Ариной) учителя, наконец, поняли, что перегнули палку, и слегка ослабили вожжи – даже ничего не задали на завтра. Только поэтому я нашел в себе силы взяться за перо, то есть сесть за пишущую машинку, в смысле надиктовать Ворду текст… Последнее, конечно, неправда. Ворд пока не распознает русскую речь, а на английском я, к сожалению, не говорю. Да и чего уж греха таить: Ворд у меня пиратский.

Общение на переменах свелось к минимуму: мы едва успеваем обменяться парой фраз, когда уже звенит звонок и очередная контрольная гонит нас за парты. Единственно Миша утром в понедельник подошел и принялся извиняться за то, что наговорил в субботу.

– Да ладно тебе! С кем не бывает, – отвечал я.

Он продолжал просить прощения, говорил, что больше никогда не притронется к спиртному. Я кивал, успокаивал и заверял: все в порядке. В сущности, он ничего плохого и не сказал. Подумаешь, слегка спалился, что без ума от Саши. По пьяни и не такое можно выдать – уж я-то знаю…

– Вздор! – закричал я. – Все вздор!

Мы немного повеселились и отправились на уроки.

Хуже обстоит дело с Сашей. Мне действительно не мешало бы с ней поговорить. Но только что сказать? И как? Я до сих пор не понимаю «статус наших отношений». Она большую часть времени тусуется либо с Олей, либо с Мишей. Мы нечасто переписываемся в Вотсапе, и как-то невпопад. Она присылает мне какую-нибудь смешную картинку – я комментирую, и наше общение прерывается до следующей картинки. Потом все повторяется.

Наверное, лучше всего было бы дождаться Сашу после уроков. Например, сегодня. Она долго крутилась в раздевалке, и мне вспомнилось, как два месяца назад она вот так же задержалась, а я дождался ее и проводил до остановки. Тогда все только начиналось… Короче, я не смог сегодня сказать ей все, что должен. Я трус – я зассал. Быстро выскочил на улицу и, не оборачиваясь, скорым шагом направился к «пьяному углу».