Дневник школьника уездного города N

Ладно… Надо собраться и изложить все по порядку. Не уверен, что выйдет ровно, как в книгах. Может получиться сумбурно, сбивчиво, со смятыми в комок воспоминаниями. Они вроде еще свежи – я иду по горячим следам, но следы эти путаются, теряются, заводят в тупик. Более того, я не готов ручаться, что им можно безоговорочно верить…

Тогда, месяц назад, когда я ехал к Тарасу в загородный дом, меня терзали предчувствия чего-то страшного. К тому времени весь интернет полнился сообщениями из Италии о творящихся у них ужасах: тысячах зараженных каждый день, сотнях погибших от коронавируса, военных машинах, вывозящих трупы за город, потому что крематории больше не справлялись… Все это походило на сводки новостей из какой-нибудь «Войны миров Z». Может, из-за них мне казалось, будто и со мной вот-вот что-то случится. Или дело в ретроспективном мышлении? Вроде это так называется. Когда из настоящего смотришь в прошлое и находишь связи там, где их на самом деле нет, распознаешь «знаки судьбы», которые на самом деле ничего не значат.

Я ехал сначала в полупустом автобусе шестнадцатого маршрута. Потом пересел на двадцать четвертую маршрутку. Автобус катил по трассе «Ростов-Баку» мимо тянущейся к бурому небу двухсотметровой полосатой трубы завода, из которой валил густой дым, и четырех таких же труб поменьше. Возле памятника Кржижановскому автобус свернул к заводу. Там, на остановке, в раскрывшиеся двери влезли двое подвыпивших рабочих, видимо, задержавшихся после смены у пивного ларька. Один из них зло посмотрел на меня – я тут же отвернулся к окну – второй, проходя мимо, споткнулся и едва всем своим грузным телом не завалился в мою сторону. На следующей остановке у заводской больницы в автобус тяжело поднялась старушка с палочкой. Села рядом и всю дорогу бросала на меня осуждающие взгляды. Я пытался не замечать ее. Возле центрального рынка в автобус добавились женщина с ребенком неопределенного пола, который несколько раз указал на меня пальцем и что-то прошептал на ухо матери. Она кивала.

Все это кажется какими-то тупыми знаками судьбы. Но, скорее всего, ничего этого не было. Я просто пялился за окно, где мимо дороги проплывали билборды с рекламой предстоящих событий: выступлением известного московского комика, краевыми соревнованиями по боксу среди юниоров, открытием нового супермаркета. Кто бы мог тогда подумать, что всех этих событий не случится. В ушах гремел Бетховен. Я ведь хотел не ударить в грязь лицом перед Аней. Теперь это кажется таким смешным. Все мои сомнения, все до единого страхи и неуверенности – черт… как же глупо.

Странно, я так отчетливо запомнил некоторые моменты по дороге к Тарасу, будто кто-то вставил камеру в глаз и непонятно зачем со скрупулезной тщательностью их фиксировал. Я помню, как проезжали по мосту через канал. Из камышей на обоих берегах торчало по удочке. Потом автобус не свернул к остановке, хотя должен был, и поехал прямо по трассе к заводам. Светофор показывал зеленый. На перекрестке стояло три машины: две легковые и одна газель фирмы по перевозке мебели. Солнце светило на краю неба, и когда мы ехали мимо лесополосы, разделяющей трассу и дорогу в город, оно заморгало сквозь ветки деревьев, а я зажмурился, но не отвел глаз. Потом были эти мужики с завода. Может, они и вовсе не заметили меня, и никто не спотыкался, и старушка сидела не рядом, а чуть поодаль, и ребенок тыкал пальцем не только в меня, а во всех подряд – не знаю. Может быть. Может быть… Я в основном смотрел в окно.

После центрального рынка следовал длинный перерыв до Бульвара Мира. Почему-то никто не додумался влепить там остановку. Автобус катил мучительно медленно. По тротуарам брели легко одетые люди: девушка с розовыми волосами, лысый мужчина в длинном плаще, будто он вылез из Матрицы, трое парней из моей старой школы, женщина с широкой двухместной коляской для близнецов.