Дневник школьника уездного города N

Серьезно, взять хотя бы сегодняшний день. Очевидно, нет никакого смысла описывать его с самого начала, когда я проснулся, нехотя встал с кровати, доплелся до умывальника, выдавил в рот зубной пасты… и до конца, когда я, запасшись кружкой кофе, а ля писатель за работой, сел за компьютер вбивать кнопочки в клавиатуру, выводя на белом экране черные буковки, – это чертовски скучно. Принявшись за свою писанину, я понял: сегодняшний день полностью характеризуется четырьмя по-разному странными диалогами.

Первый диалог случился утром. Шел второй по счету урок алгебры. В классе стоял легкий душок спертого воздуха и фоновый шум, как в кофейне во время час пика: кто-то тихо переговаривался, кто-то шелестел учебниками, у кого-то вибрировал телефон – вполне классический урок алгебры, на котором каждый может делать что хочет, но почему-то все, так или иначе, заняты математикой. Как учительнице удается создать такую атмосферу вольности и одновременно увлеченности ее предметом для меня остается загадкой.

Я заметил, что Дима, вопреки обыкновению, не поглощен решением задач, а наоборот – чуть ли не единственный в классе бездельничает, а это на него не похоже. Его закрытые тетрадки лежали в стороне. Отсутствующий взгляд блуждал где-то за окном. Пальцы вертели стертый до основания карандаш. Изредка он глубоко вздыхал, подпирал голову костлявым кулаком и безучастно обводил глазами весь класс. Потом снова отправлялся за окно, где по небу, изорванные, будто с глубокими ранами в белоснежных телах, тянулись облака.

На мою просьбу помочь с задачей по ненавистной тригонометрии, в которой каким-то неведомым образом в самом конце решения с наглой саркастической улыбкой вылезал синус больше единицы, Дима лишь отмахнулся.

– Это не имеет никакого смысла, – сказал он.

– Что именно: синус больше единицы или тригонометрия?

– Всё, – глубокомысленно ответил он, не отрывая взгляда от ползущих за окном облаков.

– Ты в порядке? Ты не заболел?

– Со мной все в полном порядке, – растягивая каждое слово, ответил Дима.

Я почти сразу забыл о нем, оставшись один на один в борьбе с нерешаемой задачей, когда Дима напомнил о себе в своей неповторимой манере. Едва ощутимо он потеребил меня за локоть. Я не сразу заметил – мне даже сперва показалось, будто что-то прилипло к рубашке. Потом я удивленно уставился на него. Несколько долгих секунд он молча хмурился, затем, нехотя, будто с трудом, через силу, словно из него вытягивали признание в ереси на огне святой инквизиции, он выдал:

– Как замутить?

– Чего? – не понял я.

Он тут же смутился. Словно рак-отшельник, вернулся обратно в раковину и оттуда неразборчиво мычал.

– Ну-у-у… Там… Подкатить… Не знаю… Типа… Ну-у-у… Там… Ну типа как ты это делаешь?

– Что делаю?

– С девушками… Как подкатить к девушке?

Я чуть не засмеялся, но, посмотрев в серьезные Димины глаза, понял, что он в этот момент так же далек от юмора, как Земля от края Вселенной.

– Я не знаю, – сказал я.

Димин взгляд как бы нечаянно соскользнул с меня на сидевшую через ряд Сашу, потом вернулся обратно на меня и, не говоря больше ни слова, на весь оставшийся урок он вновь отправился блуждать за окно по небу вместе с растерзанными облаками.

Похоже, он мне не поверил, а я и правда не знаю.

Второй диалог произошел на уроке обществознания. Я плохо подготовился. Хотя я и убеждал себя, что все воскресенье просидел за уроками, но на самом деле сначала я зачитывался «Пересмешником», потом засмотрелся «Риком и Морти», затем мое внимание приковало несколько каналов из телеги, дальше Ютуб и так далее. Не успел опомниться, как день уже бился в вечерней агонии. В итоге я кое-как мимоходом пробежался по страницам учебника. Надеялся – сегодня не спросят.

Надежда – последнее, что умирает в человеке, но в моем случае, она издохла в самом начале урока. Мы разбирали тестовые задания к экзамену: там, где на графике спроса и предложения что-то меняется, и надо сказать, куда сдвинется кривая. Вопрос достался мне – я ответил правильно, и тогда Наталья Алексеевна спросила:

– Расскажи про закон спроса и предложения.

Я, пытаясь не мямлить, стал выдавать где-то когда-то прочитанную информацию.

– Спрос определяет предложение или предложение определяет спрос? – перебила мой бессмысленный поток бессвязных мыслей Наталья Алексеевна.

Я несколько секунд тупил.

– Предложение определяет спрос, – немного поразмыслив, сказал я.

– Все с этим согласны?

На первой парте среднего ряда взлетела рука Арины. Она дала прямо противоположный ответ.

– Аргументируй, – сказала Наталья Алексеевна.

– Ну смотрите: предположим, на перемене мы все пойдем в столовую и захотим купить хот-дог. Но там только десять хот-догов. На всех не хватит. Зато в следующий раз продавец будет знать, что на хот-дог есть спрос и сделает двадцать хот-догов. Получается, спрос определяет предложение.

– Один ноль в пользу Арины! – заявил Миша.

Закинув ногу на ногу, он сидел вполоборота к парте Саши и Оли. Наталья Алексеевна предложила согласным с Ариной поднять руки. Тут же взметнулся лес рук – почти все – среди первых был Дима. «И ты, Брут!» – подумал я.