Дневник священника. Мысли и записки

Часто спрашивают: можно ли кремировать умерших? Традиция православного погребения вообще-то придерживается иного обычая – хоронить тело в земле. Но с богословской точки зрения, конечно, способ погребения значения не имеет. У знаменитого апологета II века Татиана, ученика св. Иустина Философа, читаем: «Если даже огонь уничтожит мою плоть, испарившееся вещество останется в мире, и пусть я истлел в реке или в море, или был разорван зверями, – я сохранен в кладовых богатого хозяина (Бога. – Свящ. К. П.). И нищий, и безбожник не знают о хранимом, но царствующий Бог, когда захочет, возвратит лишь видимое его существо в первоначальное состояние» («Слово к эллинам», 6).

«Мы не боимся никакого ущерба при любом способе погребения, но придерживаемся старого и лучшего обычая предавать тело земле» (Марк Минуций Феликс).

…

В Православии избегают употреблять слово «смерть». Это тяжелое, унылое, безысходное слово. Специально, чтобы оттенить контраст между двумя противоположными вещами, это слово используется в тропаре Пасхи: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…» – но это все же исключение. Православная же традиция говорит не о смерти, а об успении. «Усопший» значит «уснувший». На время. До пробуждения. А. Пушкин в стихотворении «Телега жизни» употребляет другое, замечательное и очень выразительное слово. Смерть – это «ночлег».

…

Рассказывают про протоиерея Бориса Бартова (отца нашего настоятеля). Этот замечательный человек, известный всему Кунгуру, настоятель собора и активнейший, уже на протяжении полувека, кунгурский священник, праздновал 80-летие. Гулял весь город.

– Какой вам сделать подарок? – спросили местные бизнесмены.

– Мечтаю полетать на воздушном шаре.

И вот о. Борис летал на воздушном шаре и кропил с высоты птичьего полета город святой водой.

Ему подарили автомобиль, на котором номерной знак с надписью: «Отец Борис». Большего и не нужно, его и так все знают.

Каким нужно быть священником? Таким!

И еще подумалось о нем. В 1950–1960-е годы, во время хрущевской антирелигиозной кампании, отец Борис не боялся общаться с молодежью, много проповедовал, спасал святые источники, которые власть собралась запахать бульдозерами. Я читал опубликованный в прессе отчет о его деятельности, написанный местным уполномоченным по делам религии, то есть чекистом, который поставлен был для борьбы с верой. В этой характеристике, направленной наверх, говорилось, что отец Борис «упертый мракобес, враг социалистического строя, не поддающийся никакому воздействию твердолобый церковник» и проч.

И вот недавно у нас в соборе прошли встреча и обед с делегацией чиновников из Кунгура. Среди них был мэр Кунгура, другие официальные лица. Они поздравили нашего настоятеля с тем, что его папе присвоили звание почетного гражданина Кунгура. Говорили о том, что отец Борис – гордость города. Его знают абсолютно все; он помогал в трудной ситуации, поддерживал словом, молитвой бабушек-дедушек и родителей всех молодых жителей Кунгура. Сколько детей родилось потому, что он удержал от аборта, сколько семей сохранилось благодаря его вразумлениям.

– Мы гордимся тем, что у нас живет такой человек, – сказал мэр города.

Вот тебе и урок: делай дело, которое считаешь правильным, и не прогибайся под власть. И справедливость восторжествует. И может быть, не только на том свете, но и в рамках нашей жизни.

…

Читаю книгу Р. Перну и М.-В. Клэн про Жанну д’Арк. Интересные нюансы ее показаний на процессе Орлеанской Девы. В каждом показании присутствуют такие ее слова, как «с удовольствием», «охотно». Это отмечают и авторы: «Она часто и с удовольствием посещала и святые места… она часто и с удовольствием ходила в церковь… она с удовольствием пасла стадо своего отца… она охотно исповедовалась… она с удовольствием работала и выполняла различные поручения: пряла, работала по дому, ходила на жатву и т. д.».

Вся ее жизнь, как жизнь человека Божиего, есть жизнь в радости, с охотой. Не этому ли нужно учиться и нам? С удовольствием, охотно исполнять все, что поручит Господь. Даже если жизнь – крестная, как у Жанны.

…

В 1932 или 1933 году на севере Томской области в Нарымском крае произошел следующий случай. Ссыльные строили конный двор. Об обедах договорились с женщиной, живущей рядом. Привозили ей продукты, она готовила. Начался Великий пост. Хозяйка спрашивает:

– Вы что, и в Великий пост будете мясо есть?

Бригадир ей:

– Не твое дело. Мужики работают, их надо кормить, сама не хочешь – не ешь.

Приготовила женщина, а сама ушла на кухню: от греха подальше. Мужики рассаживаются за столом. А над столом икона висела.

Один – такой «смелый» – взял полотенце и залез на скамейку:

– А мы сейчас Боженьке глаза завяжем, и Он не увидит, что мы будем мясо вкушать. Вот греха и не будет.

После обеда полез глаза иконе развязывать. Увидела хозяйка:

– Что ты делаешь, Иван, с ума сошел? Проси скорее прощения!..

Тот только смеется:

– Если Бог есть – пусть накажет, а я в Него не верю.

Когда Иван пришел домой, то перед женой Евдокией стал похваляться, что сделал.