Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете

В течение следующих нескольких дней мы посещаем Уорикский замок[23] и парк развлечений, едем в Эдинбург с ночевкой, но жемчужиной пребывания американцев в Великобритании становится великолепная частная экскурсия по Вестминстерскому дворцу, которую нам организовал знакомый парламентарий. Дети посещают палаты лордов и общин, проходят маршрут королевы перед произнесением тронной речи и смотрят на Лондонский глаз[24] с набережной. В конце экскурсии добродушный пожилой парламентарий предлагает устроить сессию вопросов и ответов, но здесь все идет не по плану.

Наши гости читали британские новости, включая несколько искаженных фактов, связанных со скандалом с парламентскими расходами. Одной девочке запомнилась новость о том, что бывшему министру внутренних дел Джеки Смит пришлось вернуть в бюджет деньги, которые ее супруг потратил на фильмы для взрослых.

Она решает задать парламентарию, никак не связанному с этим инцидентом и имеющему безупречную репутацию, следующий вопрос:

– Как вы могли потратить деньги на порно?

Все присутствующие, в том числе и сам парламентарий, затаили дыхание от ужаса. Ощутив враждебную реакцию, девочка продолжает копать яму, в которую сама медленно падает:

– И не пытайтесь это отрицать! Вы это сделали! Неужели вы считаете допустимым покупать порно и смотреть его дома без ведома жены? Как вы могли так поступить?

Парламентарий очень вежливо объясняет, что девочка что-то перепутала, и мы торопливо уходим, желая избежать еще одного дипломатического инцидента.

В последний вечер мы устраиваем ужин в Кембридже для персонала и детей, участвующих в программе обмена. На него должны приехать директор школы с женой, мы с Кэролайн и американские учителя. Ранее мне не доводилось беседовать с директором, и я никогда не встречал его жену. Я буду сидеть рядом с ней за столом, поэтому немного волнуюсь. Мы с Кэролайн заранее продумали подходящие темы для разговоров, чтобы за ужином я чувствовал себя подготовленным.

– Райан, позвольте представить мою жену, – говорит директор, делая жест рукой в сторону своей супруги.

– Рад познакомиться с вами, – говорю я, протягивая ей руку.

Начало было хорошим, но не продолжение: супруга директора решает отправить мне воздушный поцелуй и задевает своей рукой протянутую мою, которая случайно оказывается на ее груди, причем надолго. Мне остается утешать себя лишь тем, что я не спросил о ее привычках, связанных с просмотром порно.

Рак Лиз

Я сталкиваюсь с Лиз в коридоре. Она, как обычно, производит впечатление человека, который счастлив быть в школе и рад видеть тебя, как никого другого. Я не знаю, что ей сказать и после короткого разговора об отметках и каникулах все же спрашиваю, как она себя чувствует. Она обладает настолько тонким эмоциональным интеллектом и такой поразительной способностью успокаивать людей, что без усилий преодолевает любую неловкость между нами. Лиз говорит, что чувствует себя неплохо, но быстро устает. Ей всегда жаль пропускать уроки, когда нужно идти в больницу на лечение. Сейчас она хочет сделать распечатки для новой игры, которую придумала для восьмого класса, – это поможет детям легче запомнить французские глаголы.

А потом она спрашивает, как дела у меня, как работа, не было ли проблем с полицией и с кем из детей сложнее всего выстраивать отношения. С каждым ответом я понимаю, что никакая моя проблема не сравнится с тем, через что сейчас проходит она. И все же Лиз слушает, сопереживает, соглашается и смеется. Когда мы доходим до конца коридора и расходимся в разные стороны, я качаю головой, находясь под впечатлением от этого невероятного человека.

Мой выход

Теплым летним вечером мы сидим в гостиной Зои и едим чипсы, обсуждая взлеты и падения прошедшей недели. Тринадцатилетний мальчик посвятил Зои эпичную четырехстраничную любовную поэму, где сравнил ее волосы со сливочным маслом. Она с выражением зачитывает мне эти строки.

Это кажется ужасно смешным, но я веду себя тихо. Зои не догадывается, но у меня пересохло во рту, и мое сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из рубашки.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, – говорю я торопливо, чтобы не передумать. – Мне кажется, я гей.

Я часто репетировал и впервые произнес эти слова вслух. В какой-то момент своей жизни я думал, что никогда этого не скажу. Мое детство в сельской местности Северной Ирландии прошло замечательно, но вокруг вообще не было геев. У меня не было гомосексуальных друзей, а слово «гей» не произносилось на школьных уроках и не упоминалось в книгах, которые я читал. Тема гомосексуальности поднималась только на детской площадке («Ты что, не хочешь играть в футбол? Не будь геем!» или «Ты реально сделал это домашнее задание? Ну ты и гей!») и иногда на проповедях, когда о геях говорили приглушенным голосом как об изгоях общества. Помню, лет в 13–14 я лежал в кровати и думал: «Мне придется держать это в секрете до конца жизни».