Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете

Самое печальное, что на карту поставлен опыт, получаемый детьми в школе. От него зависят их квалификация и работа, которую они найдут, и даже то, какими людьми они станут. Именно ученики и их семьи больше всего страдают из-за недостатка преемственности. Учитель как-то должен объяснить детям и их родителям, что в связи с переходом на новую систему оценивания они получат от 1 до 9 баллов по английскому языку и математике, но по остальным предметам – буквы от A до G. Таким образом, у ребенка за экзамены могут быть три B, три C, 6, A и 4.

Представьте себе, как проходят разговоры учителей с родителями: «Да, я согласен, что это немного необычно. Понимаю, что балльная система отличается от буквенной. Да, возможно, у работодателей возникнут вопросы».

Очевидно, что образование детей не должно страдать от прихотей каждого, кто заступает на пост министра образования.

Как насчет того, чтобы собрать комитет из избранных парламентариев, который разработает долгосрочную образовательную политику для нашей страны? Они учтут потребности всех, от дошкольников до девятнадцатилетних выпускников, и предложат стабильный связный план. В этот комитет должны войти и учителя, а не только политики-карьеристы.

Это мои прекрасные мечты о будущем. Вероятность их осуществления не выше того, чтобы найти вход в Нарнию в своем шкафу. Но, как бы то ни было, мечтать не вредно.

Вечер поэзии

Каждый год экзаменационная комиссия организует вечер поэзии. Возможно, он был бы настоящим блаженством, если повезло пойти туда одному или с другом. На этом мероприятии известные поэты читают свои стихи и объясняют, какие обстоятельства побудили их написать, а после отвечают на вопросы зала. Если бы вечер поэзии проходил в воскресенье и вы были бы там с бокалом холодного белого вина и в компании других взрослых, это было бы восхитительно. Однако когда вы находитесь на таком мероприятии в дождливый вторник с сотней подростков на буксире, чувствуете себя в чистилище.

Когда мы с веселой группой юных любителей поэзии подходим к Королевскому фестивальному залу, мне сразу становится ясно, что мы выделяемся. Рядом с нами прямыми рядами выстроились сотни учеников из нескольких частных школ. Их униформа безупречна, а волосы идеально зачесаны. Даже если они не сжимают в руках сборники стихов и с энтузиазмом не читают их друг другу, аура от них исходит именно такая. Я оглядываю наш сброд. Ни у кого не заправлены рубашки. Они шумят, как футбольные болельщики на трибуне стадиона, когда мяч оказался в воротах. Где-то позади толпы мальчик ударил в пах одноклассника. Вечер обещает быть долгим…

Мы заходим в зал и слушаем, как Кэрол Энн Даффи[31] (не путать с Маргарет Тэтчер!) читает свои стихи. Все вежливо аплодируют. Она спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы. Один из безупречно одетых мальчиков с идеальной прической берет в руки микрофон и говорит:

– Да, большое спасибо. Я хотел бы спросить, насколько, по вашему мнению, мощна реконструктивная сила памяти?

В зале раздается одобрительный шепот, и Даффи дает взвешенный и подробный ответ. Однако я не слышу ее последние слова, поскольку с ужасом замечаю, что один из моих самых непослушных учеников встает и берет в руки микрофон. Я пытаюсь жестом показать сидящему рядом с ним учителю, чтобы тот его усадил, но слишком поздно: прожектор уже освещает его. Когда свет попадает ему в глаза, он говорит: «Ой, бл…» Неполное слово разносится эхом по всему Королевскому фестивальному залу. А потом он задает свой вопрос:

– Это правда, что вам… нравится… писать о своих чувствах?

Я сочувствую поэту-лауреату. Сначала ее стихотворение исключили из сборника из-за жалобы чрезмерно бдительного экзаменационного наблюдателя, а теперь вот это. Однако она отвечает на вопрос вдумчиво и подробно, и я радуюсь, что наш неопрятный мальчик его задал. В конце концов, поэзия принадлежит нашим детям в той же степени, что и из пафосных частных школ. Когда мы веселой толпой идем к станции «Ватерлоо», я слышу, как один мальчик спрашивает, мимо Темзы ли мы идем. Живя в городе, этот четырнадцатилетний ребенок никогда не был в Центральном Лондоне и не видел реку.

Это напоминает мне о том, что многие наши ученики живут не только в финансовой, но и культурной бедности. Интересно, сколько лет было тем детям с идеально уложенными волосами, когда родители впервые отвели их в Современную галерею Тейт[32] на берегу Темзы, в Музей науки или в Вест-Энд[33]? Тем не менее было бы здорово, если бы наши ученики заправляли рубашки, когда их об этом попросят.

Высший менеджмент