Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

В это время на правом берегу Тайцзыхэ бой дошел до страшного ожесточения, залпы обеих сторон сливались вместе и походили на отдаленные раскаты грома. Опять наши пехотные цепи лезли на остроконечную сопку, но сегодня собралось у подножия не менее двух батальонов, а на полугоре стояло три или четыре роты, чтобы поддержать атакующих.

По мере того как я поднимался выше, картина боя раскрывалась передо мною во всю ширь. Мне казалось, что наши как будто подвинулись вперед. Если бы удалось завладеть остроконечной сопкой и удержаться на ней, то резервы обошли бы снизу, со стороны реки, и ударили бы в тыл неприятеля, а затем помогли бы и нам справиться с теснившим нас врагом.

Карабкаясь по крутым скалам, я упал и напорол левую руку на сучок, кровь хлынула ручьем; я подумал, что была перерезана артерия, но подошедший санитар сказал, что рана неопасная; после перевязки я полез дальше и скоро добрался до вершины. Увы, картина боя изменилась не в нашу пользу: солдаты поодиночке сбегали вниз, потом заколебалась и хлынула назад вся цепь, не удержались и те роты, что были в резерве на полугоре. Атака была отбита, наши перешли в отступление, преследуемые жестоким перекрестным огнем японцев со всех ближайших сопок.

Одновременно и против позиции нашего конного отряда японцы перешли в решительное наступление, и она была покинута.

6-я сотня по команде есаула князя Джандиери стреляла залпами по неприятелю, наступавшему с фронта, а сотня есаула графа Келлера отвечала по ту сторону хребта на выстрелы со Столовой горы. Когда нашей позицией внизу завладел неприятель, мы начали отступать по узкому гребню хребта, огибая гряды скал то с одной, то с другой стороны, где только можно было пробраться по едва заметной тропинке не более четверти шириною над отвесными обрывами.

С обеих сторон хребта нас осыпали пулями.

От времени до времени мы останавливались, когда представлялось хорошее укрытие, и давали несколько залпов по двум направлениям. Там, где кончался хребет, и мы должны были спускаться в долину, где ожидали нас коноводы, я остановил сотни. Пользуясь выступающим кряжем, казаки вытянулись в цепь и дали последние три залпа.

Я хотел вести сотни на позицию впереди деревни Сяогусянцза, но она была уже очищена. Генерал Любавин, приказал мне отойти назад с сотнями к возвышенностям, покрытым лесом, где уже строились отступившие части.

Сегодня японцы при наступлении держались следующей тактики: они сгоняли нас с позиции шрапнельным и ружейным огнем, тогда кавалерия выезжала вперед на рысях, занимала покинутую нами позицию и, спешившись, провожала нас выстрелами до прихода своей пехоты. Они проделали успешно этот маневр несколько раз на ряде параллельных высот, в ружейном выстреле один от другого, на которых мы тщетно старались их задержать.

На новой позиции мы тоже не удержались. Японцы упорно преследовали нас артиллерийским и ружейным огнем.

На противоположной стороне Тайцзыхэ наши отряды отступали. На левом фланге дело было проиграно, а как близка была победа два, три дня тому назад!

Кто был виноват? Одни винили Ренненкампфа в том, что он не дал Самсонову 28 сентября просимого батальона, — это было мало похоже на нашего генерала. Другие говорили, что виною нашей неудачи у Бэнсиху было подчинение Ренненкампфа командиру 3-го корпуса генералу Иванову[101], отнявшему у него свободу действий. Штакельберг с 1-м Сибирским корпусом разбился о неприступные позиции, вместо того чтобы их обойти. Вследствие ошибок начальников и их штабов, здесь легли напрасно десятки тысяч.

Под вечер сменил меня подполковник Заботкин, а я с разрешения командующего полком поехал в обоз в Уйянньин, который был в четырех верстах от места привала полка.

У меня болела рука, начиналась лихорадка, и я чувствовал сильный упадок сил. Может быть, болезненное состояние усилилось от неудачи.

Когда мы подошли к Уйянньину, полковой обоз уже тронулся, отступая к Санцзяцзы. Я остановил свои вьюки и расположился в покинутом обозным шалаше из гаоляна. Рядом со мною укладывался маркитант, у меня страшно пересохло в горле, и я купил за шесть рублей бутылку красного церковного вина — других напитков у маркитанта не было; пить, однако, эту бурду не было никакой возможности, даже казаки от нее отказались.

В Уйянньине все фанзы были переполнены ранеными. Говорили, что в отряде генерала Ренненкампфа потери были до двух тысяч человек. Обозы и транспорты с ранеными шли безостановочно в Санцзяцзы по верхней дороге через перевал и по нижней вдоль Тайцзыхэ.

Бой на сопках впереди продолжался. Неприятельские гранаты рвались у деревни и в лощине позади ее, некоторые долетали до нас.

Приехавший из полка казак сказал, что конный отряд отступал на Санцзяцзы левым берегом реки.

Разразилась гроза с дождем.