Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Японцам, вероятно, досталось от нашей артиллерии — они небольшими кучками сбегали вниз.

Сбить неприятеля с этой сильной позиции, с незначительными потерями нам удалось благодаря быстрому и смелому занятию перевала князем Меликовым.

Ночью, когда мы выступали, было очень холодно, теперь же на солнце совсем жарко — не знаешь, во что одеваться.

Приказано казакам перейти в наступление, но пехота и 8-я горная батарея на вьюках так запрудили подъем, что коноводы не могли их миновать. Начальник отряда, генерал Экк, нас торопил, его начальник штаба, полковник Скалой, сам хлопотал, чтобы дали дорогу коноводам, но прошло добрых полтора часа, прежде чем они выбрались наверх и мы спустились в долину; пехота шла за нами на расстоянии двух верст.

Не доходя Уйцзыюйцзы, авангард дал знать, что на крутую сопку у городка забралась сотня японцев. Батарея укрылась под самый утес, одна сотня в конном строю заехала на сопку справа по пологому подъему, а спешенная сотня графа Келлера полезла напрямик. На вершине японцев не оказалось, они нас не дождались.

Мы вошли в городок — в нем были прекрасные каменные импани и богатые фанзы. Только что мы стали устраиваться в просторной фанзе с чистыми циновками на канах, пришел от начальника отряда Трухин и передал графу Келлеру приказание идти с 5-й сотней за 8 верст по направлению к Цзянчану, а нам продвинуться вперед до деревни на 6 верст, в сторону Дапиндушана.

Все были недовольны уходить из такого прекрасного места, где был избыток фуража, кур, яиц; если бы хорошенько поискать, то, пожалуй, нашли бы и муки. Генерал был непреклонен; удалось только убедить его, чтобы он оставил у себя конно-горную батарею — с нею было бы слишком много возни, если бы пришлось ломать перевалы.

Ночь была лунная, морозная. Мы переправились через речку, вошли в узкое ущелье, где на каждом шагу могли бы попасть в засаду.

Деревушка, в которой мы остановились, состояла из пяти или шести дворов; наша фанза вместила всех офицеров, было только довольно грязно. Хлебосол Меликов нас накормил ужином.

8 ноября. Рано утром было послано донесение начальнику отряда. Урядник, отвозивший донесение, вернулся в 10 часов утра с предписанием отступать немедленно через Дапиндушан и присоединиться к отряду в Мациэнзах. Оказалось, что наш отряд должен был отступить к Ченхулинскому перевалу под натиском неприятеля и что путь на Уйцзыюйцзы уже был отрезан, — урядник проскакал по ущелью, все время преследуемый выстрелами. Нападение было произведено на рассвете, японцы обстреливали город с ближайших сопок — пришлось вьючить и выводить коней под градом пуль. Генерал Ренненкампф говорил потом, что он не успел даже напиться чаю, — это лучшее доказательство, что держаться там было невозможно.

Рота в передовом охранении вела отчаянный бой, но противник был много сильнее, и пришлось отступить, потеряв шесть убитыми и двадцать три ранеными.

Много помогла успешному отступлению 8-я горная батарея, занявшая с вечера позицию на той сопке у города, которую казаки штурмовали вчера. Она подпустила на близкое расстояние японскую колонну в два батальона, вышедшую на равнину, и открыла по ней огонь шрапнелью — японцы понесли большие потери и были остановлены в наступательном движении[105].

Первые восемь верст мы прошли крупной рысью, затем перешли в шаг, но так как впереди колонны ехал командующий полком на своем шагистом буром коне, то всей колонне пришлось почти все время идти рысцой, чтобы от него не отставать.

По сведениям китайцев, в Дапиндушане был отряд японцев, некоторые говорили — до двух тысяч. Не зная обходной дороги, мы шли вперед. Японцев, однако, не оказалось, они стояли неподалеку, по дороге на Малюпау, но часто приходили в Дапиндушан; вот отчего получались постоянно разноречивые сведения от лазутчиков: одни говорили, что Дапиндушан занят неприятелем, другие — что он свободен.

После десяти минут привала мы двинулись на перевал Ляоченгоу. По дороге в двух местах были японские окопы в несколько ярусов, обращенные на запад. Теперь мы зашли им в тыл, так как от Дапиндушана мы свернули к западу, тогда как до сих пор путь нашего наступления лежал на юг и юго-восток.

Скоро начался крутой подъем на перевал — вот когда можно было радоваться, что с нами не было батареи.

У подножия горы стоял крест около свеженасыпанной могилы — здесь был убит японцами офицер амурской сотни, попавший в засаду.

Уже ночью, миновав перевал, на котором стояла застава амурских казаков, мы подошли к расположению 2-й Амурской сотни. Командир и офицеры были крайне любезны, предложили закусить и переночевать в их маленькой фанзе.

Командующий полком хотел идти дальше, но его уговорили прождать здесь до утра, так как наступил жестокий мороз, и дорога, без того уже трудная, сделалась при гололедице опасною для движения, в особенности ночью.

9 ноября. Мы выступили в пять часов утра. Несмотря на полнолуние, в глубоком ущелье, по которому мы следовали, было совсем темно.

У амурцев сегодня утром термометр показывал -12°Р.[106]