Дневник забайкальского казачьего офицера. Русско-японская война 1904–1905 гг.

Один драгунский офицер хватился за голову и зашатался, он был контужен пулей. Этот офицер был сын моего бывшего товарища по полку и племянник Баумгартена, корнет Крыжановский. У горевшей кучи гаоляна лежал убитый, а может быть, тяжелораненый, казак; я попробовал его оттуда вытащить, но японцы открыли такой ожесточенный огонь, что я поспешил убраться. Попытки казаков его оттянуть из огня были также неудачны: один был тут же ранен и упал около него, но потом отполз, и его унесли на носилках.

Кучка солдат стала отходить; говорили, что японская кавалерия обходила нас слева.

Чтобы привести свои части в порядок, Левенгоф отвел их немного назад, вне площади, освещенной пожарищем.

Мне он приказал подобрать оставшихся раненых и убитых. Тело Бюртэна было уже найдено и унесено назад вахмистром 2-й сотни Белометовым.

Исполнив приказание командира полка и подобрав казака, лежавшего у горевшего гаоляна, я тоже отошел назад к кустарникам за канавою, где Левенгоф, офицеры и нижние чины ждали возвращения тех неугомонных, которые продолжали перестрелку с остатками японской пехоты, державшейся еще в последней фанзе.

Подошел к нам Баумгартен и спросил, найден ли Бюртэн. Он хотел сам пройти в деревню, чтобы лично убедиться, что там не было оставлено раненых и убитых. Его, однако, отговорили: хотя бой почти прекратился, все же пули летали повсюду, и не было никакой надобности напрасно подставлять себя под выстрелы.

Наши еще продолжали стрелять, но японцы им не отвечали — большая часть была уничтожена, остальные бежали.

Атакуя фанзу, в которой упорно держались японцы, Неклюдов приказал казакам стрелять прямо в глинобитную стену; послышались стоны раненых, и японцы скоро покинули фанзу. Этот прием не мешало иметь в виду, действуя против неприятеля, защищенного легко проницаемой преградой.

Насилу удалось вывести казаков и солдат, продолжавших громить деревню. Они стреляли, галдели, добивали попавшихся им японцев и были так увлечены этим занятием, что не хотели уходить.

Мы стали отходить к коноводам. Это было довольно трудно: удаляясь от пожара, ночь казалась еще темнее, а туман скрыл все вокруг, — не было никакой возможности ориентироваться. Поплутав немного, мы добрались, однако, до своих.

Командир драгунского дивизиона, полковник Ванновский недосчитывался своих людей и отправился с эскадроном к пожарищу, чтобы их разыскать.

В ожидании возвращения драгун мы легли на землю и пробовали спать, но мороз проникал до самых костей и вспотевшие от усиленного напряжения члены совсем окоченели.

Доктор пришел сказать нам, что Михаил Михайлович Некрасов сейчас скончался, не теряя сознания до последней минуты. Его брат, Андрей Михайлович, был в неутешном горе. Привязанность братьев друг к другу была трогательная. И офицеры, и нижние чины любили и уважали этих славных и доблестных молодых людей — рослых красавцев, настоящих витязей русской старины.

В этом деле были ранены из офицеров нашего полка: Исаков и Комаровский — тяжело, сотник Шемера — легко и остался в строю. У Левенгофа был прострелен полушубок, у адъютанта Дмитрова — папаха, над самым теменем. Казаков убито три и ранено девятнадцать. Во время атаки деревни лавою убито и ранено тридцать семь лошадей.

Врачи Красного Креста и военные негодовали на то, что раненых не отправляли на бивак под конвоем, — они прямо замерзали.

По направлению к юго-востоку, там, где должны были быть японцы, показались огневые сигналы на большой высоте; что они означали, мы, конечно, не могли разгадать.

Мы прождали драгун более часу, наконец, тронулись в путь, направляясь на отдаленное зарево костров бивака, заметное, несмотря на туман, на расстоянии пяти верст. К биваку у деревни Лидиоза мы подошли в половине четвертого утра. Костры догорали, все фанзы были переполнены, пришлось ночевать на дворе при лютом морозе.

Меня встретил Андрей, у него был приготовлен в котле очень вкусный суп из курицы, которого хватило на несколько офицеров. Левенгоф с Дмитровым пристроились в фанзе с дивизионными писарями. Я завернулся в бурку и, несмотря на холод, заснул.

Из штаба отряда получено приказание: «Всячески избегать лобовых атак в конном строю противника, засевшего за валами или деревьями; в этом случае надлежит, держась внеприцельного выстрела, окружить деревню лавою, угрожая пути отступления противника; при упорстве его обстреливать деревню (вал) одним, двумя взводами артиллерии, снаряды беречь, — будут нужны. Атаковать противника на чистом месте, пехоту — обязательно лавою. Начальник штаба полковник князь Вадбольский».