Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём (СИ)

— Это не курсы. Это семь лет в Санкт-Петербургском Государственном. Вместе с магистратурой.

— Ну-ну. Ты что, обиделся что ли?

— Нет, — Юра поразмыслил, перебирая в кармане старые чеки и трамвайные билеты. — Так в чём мораль вашей истории?

— В том, что мой клиент поверил! Поверил сразу и безоговорочно, без тени сомнения, и в кого — космических мышек! А строил из себя серьёзного бизнесмена, посещал лекции знаменитых предпринимателей, которые приезжали в Москву и выступали в конференц-залах крупных гостиниц… Считать деньги умел лучше, чем дышать. Скучным был. Так вот, к чему это я… стены, которые отделяют возможное от невозможного, построены не какой-то вселенской логикой или чувством правильного. Они возведены обществом. И если ткнуть их кулаком, окажется что они картонные… Стой!

Они миновали жилой квартал (последние дома представляли собой жалкие, пахнущие сырым бетоном коробки с ржавыми намордниками заборов и торчащим кое-где из стен утеплителем) и вышли туда, где за асфальтовой оборкой, представляющей собой двухполюсную дорогу с давно стёршейся разметкой, начиналась лесная полоса. Когда-то за дорогой тоже жили, чёрные остовы частных домов проглядывали среди листвы тут и там. Покосившийся деревянный забор утопал в чертополохе. Одичавшая яблоня всё ещё хранила на одной из своих ветвей металлические скобы, которыми некогда крепились качели.

Глядя на эту типично русскую разруху, Юра отстранённо размышлял, откуда у того длинноволосого парня в городском притоне (по-иному этот кабак и не назовёшь) взялся ворох словечек, связанных с театральным ремеслом. С тюрьмой, с лагерным диалектом — можно было догадаться, но с театром?

Там, между деревьев, мелькали люди. Они уходили по едва заметной тропинке в чащу. Юра прислушался, но ничего конкретного не услышал. Смех и полупьяные вопли стихли, словно их заглушили подушкой. Он слизывал с губ и глотал влагу. Дождь шёл будто бы уже тысячу лет. Вода казалась солёной на вкус, древней, как сталактиты из подземных пещер.

— Что вы задумали? — спросил Юра.

— Хочу просто посмотреть.

Виль Сергеевич бросил на него беглый взгляд, и Хорь увидел то, чего раньше не замечал. Алчность. Безумную жажду открытий.

— Что с ним дальше было? — спросил Юра, пытаясь отвлечься. — С тем парнем, которому вы рассказывали про космических мышей?

— А что с ним может быть? — удивился Виль Сергеевич, промокая нос платком. — До сих пор спасает мир! Я выправил для него договор на гербовой бумаге несуществующего государства из одной настольной игры. Как «Колонизаторы», только интереснее: там можно писать настоящие письма правителю соседней страны. Но не об этом речь. В договоре я написал: «Панкратов Сергей Сергеевич с одной стороны, и разумная цивилизация межгалактических мышей с Альфа Центавры, что в созвездии Лебедя…» ну и так далее. Раздобыл ключи от его дома и спрятал документ в верхнем ящике письменного стола, под медицинскими бумагами — так, чтобы нашёл наверняка. Парень вернулся к своим деньгам и ООО, но теперь в его лице появилась… какая-то осмысленность, что ли.

— Главное, чтобы он не увлёкся хорошей литературой и настольными играми, — сказал Юрий.

Виль Сергеевич пожал плечами.

— Я не господь бог.

Он помолчал и вдруг сказал:

— У тебя телефон.

— Что?

— Телефон вибрирует.

Звонила жена. Юра вспомнил момент их расставания и ощутил почти непреодолимое желание сбросить звонок. Устроит ли она скандал прямо сейчас или, возможно, позже? Вряд ли. Скорее всего, скандала вообще не будет. Крик и сопли, размазываемые по лицу, не в стиле Алёны. Она с улыбкой водрузит ему на грудь сначала брошюру туристического агентства, потом пустую коробку из-под музыкального плеера, потом чехол с очками, потом один из томов большой советской энциклопедии — не из самых больших, к примеру, двадцатый («плата — Пров»), но вес будет увеличиваться до тех пор, пока он не сможет не то, что принять вертикальное положение — вдохнуть не сможет. Останется только слушать, как похрустывают рёбра…

И всё же он её любил. Любил до безумия.

Экран смартфона покрылся крапинками водных капель, как гусиной кожей. Юра стряхнул их и ответил.

— Ты где? — спросила Алёна, как ни в чём не бывало.

— Мы тут с Вилем Сергеевичем, — сказал Юра, покосившись на детектива. Тот знаками показал, что им пора идти. Мокрая дорога обрела упругость резины. Вот она осталась позади, и зашуршал густой орешник. Под ногами у Юры треснула какая-то деревяшка. «Если можно, потише, — пробормотал мистер Бабочка. Он по-прежнему двигался как лань в лунном свете. — Наткнулись на кое-что интересное».

— Мне нужно, чтобы ты приехал.

— Зачем? — отозвался Юра. Он снова почувствовал, как изнутри поднимается паскудное раздражение, которое заставило захлопнуть дверь машины перед её лицом. Которое раз за разом подсказывало правильные слова и действия, те, что проделают дыру в днище её корабля, плывущего в сказочные королевства, где ему нет места.

Девушка колебалась. Потом сказала:

— Чипса заговорила. Сразу, как начался дождь. Она такие вещи говорит… ты не представляешь. Жуть.