Дневник Жеребцовой Полины (часть первая, отрывок, Чечня, 1995 г.) Мне жалко солдата

Выбор

 Созидающий башню сорвется,
 Будет страшен стремительный лет,
 И на дне мирового колодца
 Он безумье свое проклянет.

 Разрушающий будет раздавлен,
 Опрокинут обломками плит,
 И Всевидящим Богом оставлен,
 Он о муке своей возопит.

 А ушедший в ночные пещеры
 Или к заводям тихой реки,
 Повстречает свирепой пантеры
 Наводящие ужас зрачки.

 Не спасешься от доли кровавой,
 Что земным предназначила твердь.
 Но молчи: несравненное право —
 Самому выбирать свою смерть.

Поля.

5 марта 1995 год

Мама и дядя Султан ушли на «базу» за дровами.

А мне страшно одной.

Продолжаю:

Я бежала через сады, через дорогу на «базу». Побежала одна.

А снайпер стрелял прямо по железной дороге, где я бежала. По ногам. Пули рядом падали.

Но я хотела найти маму.

Я бегала, звала ее.

Я видела убитых людей, но это была не мама, и я не пошла близко.

Какие-то тети и дети лежали на снегу, раскинув руки. И одна была бабушка в сером платке.

Потом я нашла маму. Султан уже ушел в наши дворы. Мама все искала дрова. Мы зашли в какой-то домик «базы», и там — старые стулья. Тут стали стрелять из танков.

И бубубув! Снаряд разорвался рядом. Мы упали. Волна воздуха такая! Нас засыпало побелкой и камнями. Но не сильно. Мы выбрались и поползли оттуда…

Мама мне объяснила, что ей сказали, что есть такие мины «тепловые». Они идут за человеком и разрывают его на куски.

Я ползла по снегу, и думала, что такая мина меня обязательно найдет, будет за мной красться, а потом разорвет меня на куски.

Мы долго лежали у дороги.

Летели снаряды, красные и оранжевые.

А потом нам удалось пробежать к домам.

Мы принесли дрова!

Поля.

7 марта 1995 год

Мы ходили в поисках пищи. Искали. Пока шли в центр города, прислушивались: если летит мина или снаряд, на землю ложились.

Встретили русскую бабушку. Она оказалась учительница. Она ходила во все разбитые дома, и собирала книги. Только книги брала! Ни вещи, ни посуду. Книги! Складывала на тележку. Плакала и твердила:

— Надо спасти историю!

Непонятно, откуда, но все время стреляли.

Мы не нашли никакой еды, но мама по дороге успела рассказать мне о семье Николая II.

Особенно мне запомнилось, как царских детей вели на расстрел, и они спускались по ступенькам в подвал.

Я шла и думала, что детей в подвалах убивают. Традиция такая теперь, наверное.

Мы в подвал только один раз ходили. Все время дома были, все обстрелы.

Убьют, так хоть дома.

Ненавижу подвалы.

Поля.

11 марта 1995 года

У меня порвались сапоги. Ноги мокнут. Холодно.

Нет обуви.

И я взяла и зашла в чужой дом.

Хотя дала слово маме — не заходить в чужой дом.

Но зашла — сапоги посмотреть. Я не заметила, что крышка подвала открыта.

Зашла и сразу сапоги увидела. Они лежали на диване. Я на них посмотрела и … упала. Прямо в подвал.

Но не совсем внутрь.

Если б упала, то умерла. Лестницы там не было, а три метра глубина и внизу бетон.

Я руками зацепилась за края. Вылезти не могла. Сил не было. Провалилась по пояс.

На помощь никто не шел. Никто не знал, что я пошла сапоги искать.

У меня даже пальцы побелели.

И тут зашел дед-чеченец.

Я решила, он меня вниз спихнет, и я там умру, а он дал мне руку. И я вылезла.

— Что ты тут ищешь? — спросил.

— Я хотела сапоги взять, — сказала я.

— Не стыдно тебе, — спросил дед, — воровать?

Я красная стала, как помидор.

— Не туда твои ноги ходят! Не тот путь нашли! — громко сказал дед. — Грех! Грех!

- Я никогда не приходила искать вещи. Один раз пришла…

— Будет тебе и за один раз! — перебил меня дед. — Позор!

Потом он увидел, что я в рваных сапожках стою. Пошел и взял те сапоги.

Бросил их через всю комнату.

— На! — сказал он. — Возьми. Моих бомбой убило. Дочку, внуков убило. Никто не придет в этот дом жить. Все там! — показал вверх рукой.

Я сказала:

— Извините, — и ушла.

В своих рваных сапожках ушла.

А потом побежала бегом. Мне хотелось убежать. От стрельбы. От дома и этого деда.

Я побежала и наткнулась на труп. Его не было полчаса назад. А теперь лежал на улице. Мужчина лет сорока. Русский. Житель. Он лежал, и смотрел на меня синими глазами.

А рядом ведро. Он за водой вышел…

Наверное, его убил снайпер.

Мама нашла варение и несла в сумке:

— Где тебя черти носят? — спросила она.

Я сказала.

Мама тут же дала мне подзатыльник. Прямо при покойнике.

У меня, аж в глазах просияло от подзатыльника.

Очень обидно стало.

— Кроме еды — ничего брать нельзя! — строго сказала мама.

Мама нашла одеяло, которое валялось на улице.

Накрыла покойника, и мы пошли домой.

Поля.

12 марта 1995 год

О, что было!

Мы ходили в церковь всегда через мост. Мост наполовину упал в реку. Потому, что бомба попала. Но по другой половине можно пройти. На другую сторону реки попасть.