Дневники. 1946-1947

Там наверху сидят господа, произносят тосты за гуманность, осуждают охотников за убийство, а сами едят куропаток. Повар все это хорошо знает: его дело внизу, возле мяса. Но вот его вызвали наверх, посадили рядом с пирующими, и нечего удивляться, если он произносит тост за казнь 50 тысяч военных преступников.

Весь русский нигилистический цинизм, называемый «правдой», исходит от этой соприкосновенности с человечиной и последующей встречи с гуманной личностью. (На этих дрожжах выросла философия Плеханова, направленная против «личности» в истории.)

И это самое написано на вратах Дантова ада.

И вот это самое теперь и высказывает «господам» Вышинский.

Вот это «Надо» и требуется воплотить в личности Сутулова. Это «надо» рождается на пороге ада: тут один путь – в самый ад, в распыление, в жизнь для себя (наши беспризорники). Другой путь – это познать сердцем ад и вернуться к людям: нет уже больше веры в личность человека, видится одна человечина. как мясо. (Вспомнить

711

Виктора Ивановича Филипьева, который говорил, что весь человек в двух глаголах – есть и е-ь.) Но это не пессимизм – напротив! – это есть начало религии, отсюда и оптимизм: человечина вся связанная у жертвенного костра, и жрец обращается к заре, и Бог от зари посылает огонь, и костер загорается. Вот Сталин у нас и вяжет людей в коммунизм для костра жертвенника.

Итак, я должен знать о себе, что в мои годы непременно, как у всех таких людей, в голове собирается перенакопление мыслей и отсюда судороги речи, стремление их выбросить из себя. Отсюда происходит и непонимание другими написанного.

Вот почему «Кладовая солнца» должна быть моим маяком и я никогда не должен соблазняться «старшим возрастом».

Мой девиз: «мыслить о всем», но писать понятно для всех.

12 Ноября. Ночь прошла мокрая. На рассвете опять как вчера пошел снег. И потом таяло.

Раскрыть понятие «простой человек». Вся политика сейчас вертится около понятия «простой человек», составляющий демократию, и даже вопрос о колониях, угрожающий империализму, сводится к защите прав простого человека.

Лева письменно потребовал 2000 рублей. Совсем потерял совесть. Послал тысячу. Разговор Ляли с художницей Верой Яковлевной Тарасовой. Ляля спросила: дают ли ей, то есть ее личности, что-нибудь дети.

– Нет, – ответила она. – Они живут своим будущим и для меня они – мое прошлое: мне от них теперь ничего не поступает. Они для меня как живые вещи, которые я должна охранять, я забочусь о них, радуюсь, когда им хорошо, и только.

Ляля успокоилась. Еще был у них разговор об аскетизме. Тарасова усвоила себе вульгарный аскетизм в смысле

712

отказа от жизни. И Ляля передала ей, как новость, наш православный аскетизм, как систему личного творчества жизни.

Кинопьеса «Воспитание чувств» есть замечательное решение вопроса о единстве революционной морали: учительница всегда была носительницей передовых идей в деревне и это ее необходимое, естественное положение без всякой натяжки слилось с большевизмом. Получился очень русский фильм и в то же время очень советский. Сделано то самое, [что] я мечтаю сделать в своем «Канале»: новое время представить как новорожденное дитя (Зуек), а все старое и древнее как мать в ее радости после мук рождения.

NB. Только надо теперь, усвоив себе крепко тайну родов, писать в увлечении ходом простых событий, не думая о «тайнах».

В политике мы все крепнем в оппозиции, а там складывается и налаживается основательно блок против коммунизма. На одной стороне демократия в аспекте свободы личности («хочется»), на другой демократия из-под диктатуры («надо»). На одной стороне «все куплю», на другой стороне «все возьму». (Мальчик в штанах и мальчик без штанов.)

13 Ноября. Утром снег, вечером дождь. Написал предисловие к «Охотничьему сборнику». Были на «Ромео» с Улановой.

Ляля была у Головенченко, с собранием сочинений все благополучно.

14 Ноября. С утра все течет. Думаю о «простом человеке».

Норка и Жулька. Норка до того ревнует ко мне Жульку, что когда я позову к себе Жульку – бежит с большой быстротой, чтобы раньше успеть, а Жулька, само собой,

713

ревнует Норку и тоже спешит, если я позову Норку. Теперь у них так и пошло. – Норка! – кричу я. Появляется Жуль-ка. – Жулька! – появляется Норка.