Дневники

Почему птички поют взамен низин? Разве низины поют? И потом, разве самолеты для того поднимаются ввысь, чтобы слушать пение птиц? И если бы даже нашелся такой летчик, что захотел бы взлететь в небеса, чтобы послушать птиц, их голос будет заглу- шен пропеллером. Между тем именно в низинах огромное большинство певчих птиц. И какая безграмотная фразеология. И как устарело! Этот фимиам рабочему, этот рассказ о постройке многоэтажного дома при помощи строительных лесов. Так как я люблю Маяковского, мне больно, что по распоряжению начальства навязывают детям самое плохое из всего, что он написал. Издательство «Просвещение» лучше бы назвать «Затемнение». В «Хрестоматии» есть много Баруздина и нет ни Майкова, ни Полонского,

ни Хармса, ни Вознесенского, ни Пантелеева.

*

7.

Мережковский однажды изрек:

Люди разделяются на умных, глупых и молдован. Репин — молдованин.

И Блок тоже! — громко крикнула из другой комнаты 3. Н. Гиппиус.

В ту минуту мне показалось, что я их понял.

В 1968 году я написал рецензию о Копшицере*. Отдал ее в «Литгазету». Там отказались напечатать.

Это не наш профиль.

Я ответил:

Тут виноват не ваш профиль, а профиль Копшицера.

И отправил статейку в «Лит. Россию».

Хорошо, — сказал мне Поздняев, — но вы за это дайте нам материал о Горьком.

Я обещал. Поздняев напечатал мою рецензию.

Потом приехал ко мне. Я дал ему кое-какой материал и в том числе — запись Горького об антисемитизме гравера Боброва, где говорится, что Горький выступил в защиту евреев*. Поздняев взял, но этого материала не напечатал. — «Гравюра не поддается

воспроизведению», — бесстыже заявил он мне в глаза.

*

Я — Леониду Андрееву, когда он, уехав в Италию, предоставил мне жилье в своем доме:

Длиннейший изо всех Корнеев Шлет капитану свой салют С фрегата «Леонид Андреев», Где средь заброшенных кают Нашел он отдых и уют.

и т. д.

*

Сейчас вспомнил, что была в Одессе мадам Бухтеева (ее объявления можно найти в «Одесских новостях»). У нее было нечто вроде детского сада — и туда мама поместила меня, когда мне было лет 5-6. Там было еще 10-15 детей, не больше. Мы маршировали под музыку, рисовали картинки. Самым старшим среди нас был кучерявый, с негритянскими губами мальчишка, которого звали Володя Жаботинский. Вот когда я познакомился с будущим национальным героем Израиля — в 1888 или 1889 годах!!!

27 марта. Тоскуя от одиночества, пошел в Главный Корпус. Встретил там сладчайшего армянина, читающего моих «Современников». «Это изумрудная книга! Жаль, что Вы не написали в ней об Аветике Исаакяне».

*

а

Встретил акад. Скрябина, которому сейчас 93 года. Остались одни усы. А ведь был дюжий и бравый. Лет 30 (или 40) назад мы оба отдыхали в Кисловодске, в санатории Академии Наук (или КСУ), меня прельстила его поэтическая походка, его музыкальная фамилия. Я спросил у него, чем он занимается. Он ответил: гельминтологией. Что это такое, я не знал. Думал, что-нибудь поэтическое, вроде ботаники. И попросил его выступить вечером для отдыхающих с маленьким докладом по гельминтологии (я был устроителем вечерних бесед). Собрались дамы в вечерних туалетах, вышел он походкой артиста или капельмейстера и начал поэтическим голосом:

— Рано утром, покуда детки еще спят, войдите в любую спальню детского дома и поднимите им рубашечки. Вы увидите, что у них из заднего прохода, высунув головки, выглядывают глисты…

И около часу продолжал в этом роде. А закончил весело: «В каждом из вас сидят черви. Мы все зачервлены, все до одного».

Заведующий вечерними развлечениями назывался почему-то диктатор. После того, как я на следующий вечер устроил чтение проф. Н. Н. Петрова «О раке» и он убежденно сообщил, что по крайней мере одна треть слушающих его умрет от рака, — мне

пришлось передать свой диктаторский жезл другому.

*

У Саввы Мамонтова когда-то проживал юноша Вентцель. С него Репин написал своего смертника в картине «Отказ от исповеди». Что Вентцель делал впоследствии, не знаю. Я познакомился с ним, когда он был глубоким стариком и писал в «Новом времени» стишонки под псевдонимом «Бенедикт». Сологуб жил тогда на Васильевском Острове. Вентцель, глухой, снежно седой, сидел в стороне от всех и беспомощно улыбался. Ни одного звука из того, что читали Тэффи, Сологуб, Блок, Кондратьев, он не слышал и сидел среди толпы «in splendid isolation»[117]. Но изредка к нему подбегал кто-нибудь (чаще всего Петр Потемкин) и кричал ему в черную большую трубу, похожую на рожок, какое-нибудь

слово. Это значило, что от Вентцеля требуется риф- 1968

ма к этому слову. Помню, Потемкин крикнул ему в трубу слово «евангелие» — старик оживился и тотчас же сообщил могильным голосом, что святой Николай был очень обижен,

Когда святого дали ранг Илье.

Игра в рифмы была очень распространена на сологубовских вечерах. Помню, Сологубу дали рифмы «Чернильница» и «лампа». Он тотчас же сказал, не задумываясь:

Предо мною лампа И чернильница, Я танцую там па, Где родильница.

В «Чукоккале» он записал такую рифму на слово Африка:

Солнце жаркое палит Кафра, кафриху и кафрика, Бур за камушком лежит,

Это Африка.

*

Сестра Галя говорит «Ессентучки».

12.