Дневники

В среду на Страстной – 1 мая по новому стилю. Владыки объявили «праздник всему народу». Луначарский, этот изолгавшийся парикмахер, клянется, что устроит «из праздников праздник», красоту из красот. Будут возить по городу колесницы с кукишами (старый мир) и драконов (новый мир, советская коммуна). Потому кукиши сожгут, а драконов будут венчать. Футуристы воспламенились, жадно мажут плакаты. Луначарский обещает еще «свержение болванов» – старых памятников. Уже целятся на скульптуру барона Клодта на Мариинской площади. (Из «Карла Маркса» ничего не вышло, «свергать» легче – посвергаем!)

На всякий случай и пулеметов понаставили. Вдруг безработные придут на праздник не с достаточно сияющими лицами?

Надо знать: в городе абсолютный голод. Хлеба нет даже суррогатного. Были случаи голодной смерти на улице. Со всех сторон Петербург обложен: немцо-финны с севера, немцо-украинцы с юга (Курск, Воронеж). В этих обстоятельствах-то «Совнаркому» и хочется повеселить свой «пролетариат» (100 тысяч безработных).

Решили: пора объявить «рай на земле» наступившим.

Озлобление разливается, как вода по плоскому месту. Воздух сжимается.

А какая теплая, солнечная весна! Как нежно небо! Как сквозят просыпающиеся деревья Таврического сада! Я сижу на балконе. Играют дети на пустынной улице. Изредка протарахтит грязный, кривой автомобиль с заплюзганными, незанятыми (днем) налетчиками. За голыми прутьями сада так ясен на солнце приземистый купол дворца. Несчастный дворец, бедный старик! Сколько он видел. Да жив ли он еще, не умер ли? Молчит, не дышит…

…Сейчас не так поздно, часа 3'/₂, уже светло за распахнутыми окнами и стреляют. Но я не запираю окон – привыкла.

17 апреля, вторник

Два дня идет мокрый снег. Завтра, для «позорища», верно, прояснит. Цари всегда имели луч солнца.

Был Зензинов, из Москвы, – ликвидировать Илюшину квартиру. Эсеры как припаяны к большевикам. Торчат, в бессилии, около них и – никуда.

Зензинов потолстел и помертвел. Точно кукла. Ни раскаянья, ни сознания.

Сегодня был у меня Лебедев, эсер-оборонец (тоже бывший министр!). Этот громко-буйный бессильник. Не весьма умный, но ничего парень. Зензинова зовет «Зензинкой», защищает Керенского, хотя не слишком, бранит Бориса, хотя тоже не очень. Ничего хорошего впереди не видит, уверяет, что «никакой власти нет», что мы давно в руках жуликов и притонодержателей.

Это почти правда. Но тем хуже. Я, очевидно, так и не напишу заветную дату: «Сегодня пали большевики». Только бы написать! А там – шваркну этот одичалый дневник.

Говорят, Корнилов жив. Не верю. А Филоненко убит. Тоже не верю.

На завтра и слухи вялые. Голод не тетка, не до «акций!». Хлеба сегодня совсем не дали. Фунт масла стоит 18 р. Каждая картофелина – 1 р. 50 к. Достать можно при условиях и удаче. Сказочно.

Московская «серединка» (Кускова и пр.) пошли на соглашательство. Культурная работа!

Да, был «кающийся» (не про него покаянье!) Чуковский. Был и останется он «милым, погибшим созданьем».

22 апреля, воскресенье, Пасха

Погода самая неприятная. Город уныл и пуст. И «позорище» в среду было унылое. По-казенному шагали красноармейцы при злобно настроенной, жидкой толпе. Дул ветер, развевая идиотские, кубистические полотна. Маскарадные хари закончить не успели, а потому их и не жгли.

В Москве затянули красными тряпками иконы на Спасских воротах. Порывом ветра сорвало кусок над Николаем Чудотворцем. Толпа зажглась, бросилась за священниками – служить молебен. Крики, визги, угрозы. Двух (будто бы) комиссаров убили. Вызванные броневики расстреляли бушеванье. Немцы разогнали Раду. Есть еще кое-что, но потом.

Карташёв приходит к «изуверству».

26 апреля, четверг

В сущности – царство большевиков – уже остров, даже островок. Кругом бушуют волны. Немцы движутся, узя кольцо. Финляндия кончилась, Украйна тоже (там немцы посадили диктатора), с турками немцы взяли Крым, вчера Донскую область, Новочеркасск, Ростов, двигаются на Царицын. Также около Курска они – будто бы.

Я-то утверждаю, что и это все может быть ни к чему, большевизм раздавится только с головы — все идет отсюда. Но уверяют, что немцы предъявили «москвичам» ультиматум о разоружении французов и англичан на Мурмане (?!) и своих латышских полков (!!), «…и чтобы сама золотая рыбка была у меня на посылках». Если бы немцы намеревались свалить большевиков, то, пожалуй, такой ультиматум они могли бы предъявить. Но…

На западе битвы еще не решены. Страшно, впрочем, важно, что немцы уже не достигли намеченного. Много имею еще написать из другой области, и о союзниках, и о нас… Но воздерживаюсь.