Дневники Энди Уорхола

Лучшее в этой пьесе – костюмы, сделанные Кевином Дорнаном, который раньше вел отдел моды у нас в Interview, был самым первым его заведующим. Каждый свой выход Мадонна появляется в новом наряде, и один лучше другого. А Шон Пенн был с кобурой, в розовых носках и ботинках. Пьеса была вроде того, что делал Чарльз Ладлэм, – абстрактная. Мадонна хорошо играла, она вовсе не пыталась подражать Джуди Холлидэй или Мэрилин. Все два часа жевала резинку – и я тоже. Надувала пузыри и всякое такое. На аплодисменты в конце они не вышли. Там была Лайза, я подошел к ней, поздоровался, и хотя я читал в «Энкуайрере», что она весит девяносто килограммов, она вовсе не выглядит толстой, правда. Там был Марк Балет, и я здорово разозлился на Кевина, потому что Марку он достал два билета, а мне даже одного не предложил. После спектакля Мартин встретил меня за кулисами, и там у них была большая шоколадная нога от «Крен»[1493], все ее ели, и Мартин тоже. А ведь так грустно видеть болячки и язвочки по всему его лицу, но было, в общем-то, здорово видеть, что Мадонна ест ту же самую ногу и не боится, что может чем-нибудь таким заразиться. Мартин откусывал, а за ним и Мадонна откусывала… Мне нравится Мартин, он очаровательный.

Мы поехали в «Сарди» в лимузине Мадонны и Шона. С ними были крутые телохранители, они говорили фотографам: «Если хоть один кадр сделаешь, мы тебя убьем». Там был Рон Галелла, и я даже почувствовал себя виноватым, но что я мог поделать?

Ко мне подошел Уоррен Битти, сказал: «Привет, ну как ты?» Он постарел, выглядит не слишком, но, по-моему, это он специально выглядит непривлекательно, потому что если бы он совсем немного постарался, он бы снова был обалденно красив.

В два часа ночи я ушел оттуда, сам добрел до Бродвея, взял такси, и никто из фотографов на меня даже внимания не обратил, потому что я был сам по себе (такси 6 долларов).

Воскресенье, 31 августа 1986 года

Это был уикенд недугов. Сначала Мартин, а потом эта кроличья лапка, которую Стивен Спрауз подарил мне на прошлое Рождество: когда я ее поднял, она развалилась на части. Я оставил Мартина на вечеринке, он там вовсю веселился, даже в два часа ночи. Мои собаки хандрили. Джед в Лондоне, и им, похоже, не хватает этих «каникул» по выходным дням.

Вторник, 2 сентября 1986 года

Фред отказался от большой лицензионной сделки на использование моих работ, и это, прямо скажем, большое облегчение. И он сказал то же самое. Он сказал, что просто не в состоянии тратить на это так много времени.

Среда, 3 сентября 1986 года

Утро началось с плохой новости: наше видео с Риком Окасеком было отклонено, и это после того, как Винсент целую неделю с этим возился, он ездил всюду, выбирая места для натурных съемок.

Пришел Стивен Спрауз, принес для меня альбом Дебби, для которого он делал обложку, обложка прекрасно выглядит, сделана искусно, он в самом деле хороший арт-директор и понимает, как использовать собственный почерк и всякое такое. Зашел Рик Окасек, он чувствует себя виноватым. Приходил Робин, и Фред на меня сильно разозлился – за то, что я не хочу, чтобы он снова у нас работал. Фред сказал, что Робин сильно изменился, что он теперь другой человек, а в Нью-Йорке столько всего происходит, и я не знаю, разумно ли это, чтобы он вернулся к нам. Теперь он умеет делать шелкографию. Потом приходил мой племянник, компьютерщик, и долго ждал другого парня, того, что занимается «железом», – они ведь собирались поговорить с Гейл. Его друга зовут Дэвид Пейтовски или как-то вроде того. Он тоже из Питтсбурга. Этим ребятам надо было бы изменить свои фамилии перед тем, как приехать в Нью-Йорк.

Позвонила Йоко и пригласила на «Медею», японское представление в парке. Я позвал с собой Джея, и мы на такси добрались до Йоко, хотя движение было до того отвратное, что до Западной 72-й улицы мы добрались только через час (такси 7,50 доллара). Когда мы оказались наконец перед «Дакотой», мы увидели, что лимузин все еще стоит перед домом, мы поднялись наверх, а они как раз собрались ехать, они позвонили и узнали, что представление состоится при любой погоде, а между тем уже начался дождь, и я забыл про это упомянуть. Ну, поехали, сели в парке, а именно в этот день я впервые не надел свою куртку с подкладкой, и тут дождь полил как из ведра. Шон уехал. Я начал жевать резинку, просто чтобы согреться. Нам показывали современную версию «Медеи» в исполнении японской театральной труппы. Потом дождь перестал. После представления нам пришлось пойти за кулисы, и японцы почему-то проявили ко мне очень большой интерес. Они взяли интервью у меня и у Йоко. Я встретил там очень много знакомых и друзей, с кем не виделся уже лет сорок.