Читаем Дневники импрессионистов полностью

Дневники импрессионистов

Мне страшно хочется уехать к Вам в Лондон. Клеофас обещал посмотреть, не найдется ли по соседству с Вами чего-нибудь подходящего для нас, но, признаюсь честно, при одной мысли о разлуке с родиной сердце у меня сжимается. К тому же все мое имущество находится в Иль-Адане; могу вам сообщить, что оно в общем цело. Мне пишут, что офицеры-пруссаки провели ночь у меня в гостиной — играли на рояле; надеюсь, что они не чересчур там набезобразничали. Словом, говорю откровенно: если до конца месяца ход войны изменится в нашу пользу, я вернусь в свой родной уголок и опять примусь за картины, которые писал для Вас.

До свиданья, дорогой господин Дюран-Рюэль. Мы все были счастливы узнать, что с Вами и с Вашими все в порядке. Клеофас рассказал, что выставка у Вас получилась удачная и проходит хорошо. Итак, желаю Вам всяческой удачи, которую Вы вполне заслужили и которой мы все Вам желаем. Сердечно обнимаем госпожу Дюран и детей, а я горячо жму Вам руку.

Ж. Дюпре

Продал Клеофасу одну марину и получил немного денег. Жму руку другу Рикару. Деньги мне не шлите. Цену на то, что я Вам отправил, назначьте по своему усмотрению.

Мы часто получаем письма от парижан. Они великолепны в своем героизме и, несмотря на обстрел и пожары, держатся спокойнее и больше верят в победу, чем мы здесь. Но ведь провинция прогнила до мозга костей. Двадцать лет растленного режима развратили всех; в жилах Франции заструится новая кровь, и страна обретет былой патриотизм не раньше, чем сойдет со сцены поколение плебисцита…

Пошлю Вам «Закат», но, увы, законченная картина всегда кажется мне обломком, случайно уцелевшим после бесконечных поражений. До чего же трудное у нас ремесло!

Я написал столько, что у Вас, наверно, разболятся глаза после чтения всех этих каракуль.

Забыл также сообщить Вам, что получил два письма от Вейля: он в Лондоне и просит у меня картины. Я еще не ответил, но Вы-το заранее знаете, что я отвечу…

До свиданья, дорогой господин Дюран-Рюэль. Пожалуйста, не переставайте мне писать — ваши замечательные письма благотворно действуют на меня и придают мне мужества. Я очень нуждаюсь в них, потому что у меня бывают минуты безысходной тоски, да и бескрайнее море, на которое смотришь по целым дням, тоже не слишком отрадное зрелище в эти непогожие зимние дни.

Буду очень рад, если Вы недели через две пришлете мне с Клеофасом немного денег.

3

[Кайе-сюр-Мер],

5 марта 1871 г.

Дорогой господин Дюран-Рюэль,

Получил от Клеофаса 3500 фр., которые Вы послали мне с ним и за которые я Вам чрезвычайно признателен. На некоторое время я снова на ногах. Получение этих денег я не подтвердил немедленно лишь потому, что рассчитывал переправить письмо с Клеофасом — на днях он опять собирался в Лондон, но вместо этого уехал к Фору в Брюссель, где сейчас и находится. Жду его к началу недели — он должен отвезти Вам «Закат». А Вы напишите мне свое откровенное мнение о картине. Мотив, конечно, не так выгоден для продажи, как обычный пейзаж, да и исполнение любители сочтут, пожалуй, слишком неистовым; к несчастью, выразить свой замысел мне удается лишь с помощью напряженной работы — таков уж прискорбный недостаток моей натуры, и с ним приходится мириться. Кроме того, я вынужден принимать во внимание время, смягчающее и сглаживающее любой мазок. Только то, что написано сильно, сохраняет свет и блеск; без этого картина, старея, чернеет и тускнеет. Но довольно теории! Лучше вернусь к делам житейским и сообщу Вам, что на днях собираюсь вернуться в Иль-Адан и завершить начатые для Вас картины. Мы бы давно уже перебрались туда, но железная дорога не принимает багаж, а у нас его порядочно. Значит, придется еще немного подождать. С самого перемирия у меня квартируют и столуются два пруссака; это не очень весело и приятно, но если вспомнить, сколько мук и несчастий выпало на долю других, то мне еще грех жаловаться. Видимо, войны есть божественное установление, раз мы до сих пор не избавились от них, несмотря на все ужасы, которые они приносят. Эта мысль принадлежит Ксавье де Местру, и я нахожу ее до отчаяния верной.

До свиданья, дорогой господин Дюран. Будем надеяться на лучшее, особенно на то, что наши семьи опять будут жить вместе, как бывало когда-то в Иль-Адан. А пока что примите уверения в нашей искренней симпатии и преданности как Вам самому, так и Вашим близким.

Сердечно жму руку, Ж. Дюпре

Послушайтесь меня и не показывайте посланную Вам картину без широкого бордюра: только он может завершить и истолковать общий эффект, смягчив во многом манеру исполнения. Цену назначьте в соответствии с обстановкой на рынке.

Получил все три Ваших ласковых письма. Пишите, когда случится свободная минутка.