Дневники импрессионистов

Закончим наше перечисление большим панно, где великолепные красные георгины тонут в сплетении трав и лиан. Эта большая картина — блистательно декоративна.

Как мог убедиться читатель, экспозиция г-на Ренуара — весьма значительное явление как по количеству экспонируемых полотен, так и по художественным их достоинствам. Она гораздо полнее отражает творчество художника, чем выставки предыдущих лет.

Больше мы о ней ничего не скажем: пусть публика сама оценит показанные ей произведения, ибо к ее сердцу и обращается художник. Если зритель будет взволнован, значит, цель достигнута и художник — мы уверены в этом — вознагражден за свои труды, потому что от него нельзя требовать большего.

Г-н Моне, к произведениям которого мы переходим, кажется полной противоположностью г-ну Ренуару. Ту силу и динамичность, словом, ту жизнь, которую создатель «Бала» вкладывает в свои персонажи, г-н Моне вкладывает в предметы: он одушевляет их. В его картинах вода плещется, паровозы катятся, паруса лодок вздуваются под ветром; земля, дома — все в произведениях этого большого художника живет напряженной и самобытной жизнью, которую никто до него не сумел уловить, о которой никто даже не догадывался.

Г-ну Моне мало передать необъятность и грандиозность природы; он изображает ее также очаровательной и дружелюбной, такой, какой видит ее глаз молодого и счастливого человека. Ни одна печальная мысль не омрачает зрителя при взгляде на полотна этого могучего художника. Глядя на них, испытываешь только восхищение, а если и сожалеешь, то лишь о том, что не можешь вечно жить среди той буйной природы, которая пышно расцветает на полотнах Моне.

В этом году он показал нам несколько картин, изображающих паровозы на вокзале Сен-Лазар, — как отдельные машины, так и с прицепленными к ним вереницами вагонов. Несмотря на монотонный и скупой сюжет, эти полотна поражают своим разнообразием. В них, как, впрочем, и во всех работах г-на Моне, сказывается композиционное мастерство, умение расположить предметы на полотне, что являлось всегда одной из сильных сторон этого художника.

На одной из этих больших картин поезд только что прибыл, паровоз отцеплен и уходит. Как нетерпеливый норовистый конь, не столько утомленный, сколько взбудораженный долгим пробегом, локомотив встряхивает своей дымной гривой, взлетающей к стеклянной крыше вокзала. Вокруг чудовища, на путях, суетятся люди, как пигмеи у ног великана. На другой стороне сонно ждут своей очереди паровозы резерва. Зритель слышит выкрики железнодорожников, далекие пронзительные свистки машин, подающих тревожный сигнал, непрерывный лязг железа, прерывистое и грозное дыхание пара.

Мы видим мощное, неистовое движение на вокзале, земля под которым содрогается от каждого оборота колес. Перроны влажны от копоти, атмосфера насыщена острым запахом горящего угля.

Глядя на это великолепное полотно, испытываешь то же волнение, что перед лицом природы, даже, может быть, более сильное, потому что в картину вложено и волнение самого художника.

Рядом с этой картиной — другая, изображающая прибытие поезда в яркий солнечный день. Это радостное и живое полотно. Люди теснятся у выходов из вагонов, дым тянется назад и поднимается вверх, солнце золотит песок между шпал и, проникая сквозь стекла крыши, падает на машины. На одних картинах неудержимо стремительные поезда, окутанные легкими кольцами дыма, вкатываются под своды вокзала; на других — огромные, неподвижные, разбросанные по путям паровозы ожидают отправки; но во всех этих вещах налицо та всеоживляющая сила, которую умеет придавать им только г-н Моне. С дымом, гарью и машинами, бегущими по бесконечным путям, соседствуют смеющиеся пейзажи, спокойные и радостные, например, уголок пруда с георгинами, или сад вокруг загородного дома, или берега пруда, в глубоких темно-синих водах которого отражаются деревья. Весьма примечателен «Сад Тюильри», где Париж тонет в золотой пыли заката; эскиз к этой картине, естественно, несколько теряющийся рядом с ней, отличается совершенно особым обаянием.

Мы умышленно остановились прежде всего на творчестве двух художников равно талантливых, имена которых всегда — как в похвалах, так и в нападках — упоминались рядом, но манера которых совершенно различна, хотя исходная точка у них и одинакова.

Мы показали, что они в равной мере плодовиты и разнообразны, и добавлять что-либо к сказанному считаем излишним.

Г-н Дега.

Какие слова найти для этого глубоко парижского художника, в каждом произведении которого чувствуется не только умелый рисовальщик и опытный колорист, но и столь же талантливый литератор и философ?