Дневники импрессионистов

На несколько дней я удрал в один восхитительный уголок под Дьеппом. Там я нашел массу красивого, поэтому работаю без передышки, хотя погода и не всегда мне благоприятствует. Словом, я очень доволен и полагаю, что Вы усмотрите в моих работах известный шаг вперед. Через несколько дней попрошу Вас прислать мне немного денег, и притом поскорее, так как из того, что Вы прислали мне в Дьепп, я был вынужден отправить кое-что в Пуасси. Кроме того, в конце месяца мне придется платить по счетам в Пуасси. Поскольку вернуться туда я еще не успею, Вы очень меня обяжете, если пришлете 400 фр. прямо на имя г-жи Гошеде, вилла Сен-Луи; тогда мне сюда я попрошу Вас прислать франков 300–400.

Напишите мне, пожалуйста, поскорее, чтобы я знал, можете ли Вы исполнить мою просьбу, и когда сумеете выслать названные суммы. Здесь я рассчитываю пробыть недели две.

20

[Пурвиль],

23 февраля 1882 г.

Дорогой господин Дюран-Рюэль,

Нашел Ваше письмо, когда вернулся после работы и было уже поздно давать телеграмму (здесь нет телеграфного бюро). Кроме того, я совершенно растерян и не знаю, что Вам ответить. Прежде всего, мне хотелось бы сделать Вам приятное: Вы ведь столько сделали для нас, что мы просто обязаны облегчить Вам дело продажи наших картин. Как и Вы, я убежден, что хорошо организованная выставка принесла бы нам сейчас много пользы, но вот состав участников — вопрос весьма щекотливый. Я категорически отказываюсь приглашать всех этих трех художников. Они, на мой взгляд, могут лишь повредить выставке. Согласитесь, кроме того, что, если я решусь выставиться рядом с ними за счет устранения Кайботта, который, хоть и доводит людей до отчаяния, но все же много сделал для успеха наших выставок, последний будет вправе составить весьма нелестное суждение обо мне, особенно после того, как я совсем недавно повторил ему, что ни за какие деньги не буду участвовать в такой выставке, на которой, кроме нас, будут представлены посторонние. Согласитесь, что положение мое не из легких. Мне кажется, что раз устраняют Кайботта, то можно пожертвовать и одним или двумя из трех художников, которых Вы назвали мне. Если меня вынудят выставляться отдельно от моего друга Кайботта, пусть и Писсарро обойдется без кого-нибудь из своих. В таком случае я согласен. Если, однако, в выставке не участвует Ренуар, более того, именно в этом случае, я попрошу Вас немножко помочь мне и вытащить меня с Кайботтом из этой истории, попросив его от моего имени дать на выставку одно мое полотно (красные хризантемы), которое принадлежит ему, — оно очень хорошее.

Пока что мне очень трудно представить Вам список картин для выставки. Сколько полотен можно выставить? Если уж я соглашусь, мне хочется быть представленным наиболее полно, а для этого я должен посмотреть полотна, так как названия ничего мне не говорят. Выбирайте, однако, предпочтительно из тех полотен, что я написал в Фекане, затем эффекты снега, маки, хлеба, несколько натюрмортов, а в каталоге поставьте наименования понеопределенней (пейзаж, марина), с таким расчетом, чтобы их при необходимости можно было заменить. Главное, включайте не тот большой Лавакур, что побывал в Салоне, а большой зимний пейзаж с закатом. Буду очень рад, если Вы спросите г-жу Шарпантье, не согласится ли она одолжить мне большую картину «Льдины», которую она купила у меня на выставке «Vie Moderne»: хоть эта вещь уже выставлялась, она одна из лучших моих работ и вполне подойдет, поскольку ничего другого крупного у Вас нет… Словом, действуйте, как сочтете нужным, дорогой господин Дюран-Рюэль, но обязательно на вышеизложенных условиях. Напишите мне поскорее, тогда я возьму билет туда и обратно с пятницы на субботу и приеду в субботу утром.

Итак, жду подробного письма о том, что Вам удалось сделать, и покамест Кайботту не пишу.

21

Пурвиль,

24 февраля 1882 г.

Дорогой господин Дюран-Рюэль,

С нетерпением жду Вашего ответа, так как, признаюсь честно, решение, которое мне предстоит принять, изрядно меня беспокоит и лишает сна.

Само собой разумеется, — не так ли? — что я не приму участия в выставке, если в ней не участвует Ренуар, и если на ней будет представлен хоть один художник, кроме тех, кого Вы мне перечислили. Не скрою, я побаиваюсь и предпочел бы видеть на ней Кайботта, а не гг. Гийомена, Виньона и Гогена в полном составе. А поскольку эти господа имеют право выставить столько же картин, сколько остальные, что и может случиться, я очень Вас прошу проследить за размещением полотен. Надеюсь получить от Вас письмо завтра утром, и в зависимости от того, что Вы напишете, может быть, приеду на недельку в Париж, но для этого Вы должны приложить к письму немного денег. Если приеду, я Вас предупрежу.

22

Пурвиль,

14 марта 1882 г.

Дорогой господин Дюран-Рюэль,