Дневники принцессы

Как-то неловко в таком признаваться, правда? Забавно, но я ни за что на свете не расскажу об этом сне Лилли, а если бы вдруг рассказала, она бы тут же начала толковать его по Фрейду и объяснила бы, что розовое платье – фаллический символ, а то, что я вижу себя в образе Хилари, говорит о моей низкой самооценке. Зато я точно знаю, что могу рассказать все Тине Хаким Баба и она сразу проникнется и только спросит, что было надето на Джоше – не кожаные ли штаны?

Кстати, я не упоминала, что с накладными ногтями страшно неудобно писать?

Чем больше я думаю о том, что случилось, тем больше подозреваю, что это бабушка насвистела Кэрол Фернандес. Между прочим, придя сегодня на принцессоведение, я все еще плакала, но у бабушки мои слезы не вызвали ни малейшего сочувствия.

Она такая:

– А эти слезы из-за?..

Когда я все рассказала, бабушка вздернула нарисованные брови – свои собственные она каждое утро выщипывает, а на их месте рисует новые, что, на мой взгляд, лишает весь процесс смысла, ну да фиг с ним, – и только бросила: «C’est la vie», что в переводе с французского означает «Такова жизнь».

Но я не думаю, что в жизни многие девушки попадают на первую страницу «Нью-Йорк Пост», ну разве что выиграют в лотерею, или займутся сексом с президентом, или что-то еще в таком роде. А я вообще ничего не сделала, просто родилась, и все.

Ну и разве это жизнь? Это полный отстой, а не жизнь.

Потом бабушка стала рассказывать, как она целый день отвечала на звонки разных журналистов, и как все эти люди хотели взять у меня интервью – и Лиза Гиббонс, и Барбара Уолтерс, и прочие, – и что надо устроить пресс-конференцию. Она уже обсудила этот вопрос с сотрудниками «Плазы», и они забронировали для нас зал с помостом, и с кувшином ледяной воды, и с пальмами в горшках, и всяким таким.

Я слушала ее и не верила собственным ушам. Я ей говорю:

– Бабушка, я не хочу беседовать с Барбарой Уолтерс! На фига мне, чтобы все всё обо мне знали!

А бабушка мне так надменно:

– Если ты не пойдешь на контакт с журналистами, они попытаются сами о тебе все разузнать, а это значит, что они будут приходить в школу, и к твоим друзьям, и в магазин, где ты покупаешь продукты, и в видеосалон, где ты берешь напрокат свои любимые фильмы.

Бабушка не воспринимает видеокассеты. Она утверждает, что, если бы Бог хотел, чтобы мы смотрели кино дома, Он не создал бы кинотеатры.

Потом бабушка спросила, где моя гражданская совесть. Она сказала, что одно мое появление в новостной телепрограмме «Дэйтлайн» реально помогло бы развитию туризма в Дженовии.

Я желаю Дженовии только самого лучшего. Честное слово. Но в то же время хочу позаботиться и о Мие Термополис. А участие в «Дэйтлайн» вряд ли пойдет мне на пользу.

Но бабушка, кажется, с головой ушла в продвижение Дженовии. Вот поэтому я и начала подозревать, что, может быть, мама права. Может быть, бабушка действительно немного поболтала с Кэрол Фернандес.

Неужели бабушка на такое способна?

Ха. Еще как.

Я приподняла наушники – родители все еще ругаются.

Похоже, ночь будет длинной.

Четверг, 16 октября, продленка

Этим утром мое лицо появилось на первых страницах «Дейли Ньюс» и «Нью-Йорк Ньюсдей», а также в метро-приложении «Нью-Йорк Таймс». Они поместили в газетах мою школьную фотографию, и, должна сказать, мама очень расстроилась, потому что это означает, что ее дал кто-то из членов семьи – тут подозрение падает на бабушку – или из сотрудников школы – и тогда подозрение падает на мистера Джанини.

А я расстроилась, потому что фото было сделано до того, как Паоло меня подстриг, и я там похожа на девушек из телешоу, которые рассказывают, как их заманили в секту или как они сбежали от мужа, который их бил.

Утром, когда Ханс остановил машину перед входом в школу, там толпилось еще больше журналистов, чем вчера. Видимо, утренним передачам не хватало свежих новостей. Обычно они показывают какой-нибудь грузовик на Пэлисейдс-Парквей, который вез кур и перевернулся, или психа, взявшего в заложники жену и детей где-нибудь в Квинсе. А сегодня была я.

Я, в общем, догадывалась, что такое возможно, и на этот раз была лучше подготовлена, чем вчера. Наплевав на бабушкины наставления, я надела заново перешнурованные мартинсы (чтобы можно было при необходимости хорошенько пнуть кого-нибудь с микрофоном, если он подберется слишком близко) и нацепила все свои значки с «Гринписом» и против использования меха, чтобы моя внезапная знаменитость приносила хоть какую-то пользу.

Все было так же, как вчера. Ларс схватил меня за руку, и мы пробились к школе сквозь море телекамер и микрофонов. Пока мы бежали, репортеры кричали мне всякую чушь типа: «Амелия, вы хотите последовать примеру принцессы Дианы и стать королевой людских сердец?», «Амелия, кто вам больше нравится, Леонардо Ди Каприо или принц Уильям?», «Амелия, как вы относитесь к производству мяса?» Тут я чуть не попалась: уже начала оборачиваться, но Ларс успел втащить меня в здание школы.

МНЕ НАДО

1. Сделать что-то, чтобы Лилли со мной помирилась.

2. Перестать ныть.

3. Перестать врать