Дневники принцессы

Всю его тупую физиономию ему расцарапала бы, честное слово! Да кто он такой? Знаете, что он сделал? Знаете? Ну так я сейчас расскажу.

Выдув девять бутылок шампанского – по бутылке на брата, не считая меня, поскольку я сделала всего пару глотков, а остальное допил кто-то еще, – Джош с дружками наконец-то решили, что пора и потанцевать. Ну да, чего там, танцы начались всего-то час назад. Самое время отправляться.

Мы вышли и встали, ожидая, когда работник ресторана подгонит машину. Я подумала, может, еще все будет хорошо, потому что Джош обнимал меня за плечи, и это было очень приятно, у меня ведь платье без рукавов, а накидка к нему – совсем тоненькая и прозрачная. И мне было очень приятно, что рука Джоша обнимает меня за плечи и не дает замерзнуть. Хорошая такая рука, мускулистая от занятий греблей. Только запах от Джоша совсем не такой приятный, как, например, от Майкла Московица, от которого всегда пахнет туалетным мылом. Похоже, Джош принял ванну в одеколоне «Драккар Нуар», который в больших дозах кажется просто отвратительным. Я едва дышу, но все равно думаю: «Ладно. Все не так плохо. Да, он не уважает мои права как вегетарианки, но ведь все могут ошибиться. Сейчас мы поедем танцевать, и он снова заглянет ко мне в душу своими потрясающими голубыми глазами, и все снова станет замечательно».

Блин, как же я ошибалась.

Во-первых, мы еле пробились к школе, такая была пробка. Я сначала никак не могла понять почему. Ну да, субботний вечер, но не до такой же степени – откуда столько машин перед школой имени Альберта Эйнштейна? Это обычный школьный вечер. И в Нью-Йорке не так много ребят, которые водят машину. Скорее всего, мы единственные из всей школы, кто приехал на машине.

И вдруг до меня доходит. Все пространство вокруг школы забито трейлерами разных телестудий. Софиты ярко освещают школьные ступени, и повсюду кишмя кишат репортеры, которые курят, говорят по телефонам, ждут.

Чего ждут?

Как выяснилось, меня.

Как только Ларс увидел софиты, он принялся выразительно ругаться на языке, не похожем ни на английский, ни на французский. Но по голосу было понятно, что он ругается. А я все спрашивала: «Откуда они узнали? Ну откуда они узнали? Неужели им бабушка сказала?»

Но на самом деле я не думала, что это была бабушка. После нашего разговора – вряд ли. Я все ей высказала. Накинулась на нее, как нью-йоркский полицейский на мелкого жулика. Я уверена, что после нашего разговора бабушка никогда не вызовет прессу без моего разрешения.

Но они же все здесь столпились, значит, кто-то их оповестил. Но если не бабушка, то кто?

Джоша, казалось, вообще не беспокоили вспышки фотокамер и свет софитов.

– Ну и что такого? – сказал он. – Подумаешь, ты уже должна была привыкнуть.

Ну конечно. Знаете, как я привыкла? Прям так привыкла, что от одной только мысли о выходе из машины – пусть даже меня при этом обнимает самый красивый мальчик в школе – салат и булочка подступают к горлу и просятся наружу.

– Да ладно тебе, – сказал Джош. – Мы быстро пробежим, пока Ларс будет парковать машину.

Ларсу такое предложение совершенно не понравилось.

– Ну нет, – отрезал он. – Лучше ты припаркуешь машину, пока мы с принцессой добежим до дверей.

Но Джош уже открыл дверцу и схватил меня за руку.

– Пошли, – сказал он, – жизнь дается всего один раз, – и потянул за собой из машины.

И я, как последняя дура, послушалась его.

Да, я позволила вытащить себя из машины – потому что было так приятно чувствовать его руку на своей, такую большую и сильную, теплую и надежную. И я себе сказала: «Да что может случиться? Ну засверкают вокруг фотовспышки, ну и что? Мы промчимся через двор, как придумал Джош, и все будет хорошо».

Я сказала охраннику:

– Все в порядке, Ларс. Ты припаркуй машину, а мы с Джошем пойдем в здание.

Ларс воскликнул:

– Нет! Принцесса, подождите…

Это последнее, что я услышала в тот момент, а потом еще некоторое время вообще ничего не слышала, потому что мы с Джошем уже вышли из машины и он захлопнул дверцу.

И в ту же минуту к нам кинулась толпа репортеров, отшвыривая сигареты, сдирая крышки с объективов и крича: «Это она! Это она!»

Джош взбежал по ступенькам, таща меня за собой, я со смехом следовала за ним, и впервые мне показалось, что это даже немного весело. Со всех сторон сверкали вспышки, слепя меня, так что я видела только ступеньки под ногами. Я полностью сосредоточилась на том, чтобы не споткнуться о длинное платье, одной рукой слегка приподнимала подол, другой крепко держалась за сильную ладонь Джоша, полностью положившись на него, поскольку сама ничего не видела.

Когда Джош вдруг резко остановился, я решила, что мы уже поднялись, и он открывает мне дверь. Глупо, наверное, но я подумала именно так. Да я уже сама ее видела, мы стояли прямо перед входом. Внизу, под нами, репортеры выкрикивали вопросы и щелкали фотоаппаратами. Какой-то идиот орал: «Поцелуй ее! Поцелуй ее!» – отчего мне было ужасно неловко.