Дневники русской женщины

Сегодня мне исполнилось 25 лет. Страшно написать эти слова… сколько в эти годы можно было бы сделать, если б я была рождена свободным человеком! если б я давно могла окончить курсы и вступить в жизнь! Ровно 4 года тому назад в этот знаменательный для меня день я чувствовала то внутреннее перерождение, которое совершилось во мне при сознании и неизбежности близкой борьбы. А теперь, через месяц – 15 сентября – я окончу курсы и… с пристани должна буду отправиться в плавание по волнам моря житейского. Общественная жизнь нашего времени уже требует образованных деятелей; частной инициативе – в деле образования народного и среднего – дана известная возможность действия. Я знаю, что здесь я могла бы принести пользу, – и не какую-нибудь, а настоящую, солидную пользу. С мыслью стать народной учительницей поступила я на курсы, – ей соответствовала и моя научная подготовка и избранный мною факультет. Но… четыре года назад, накануне этого самого дня, за всенощной в Ярославском соборе, в темном углу – стояла пламенно молящаяся девушка; через 4 года, сегодня – за столом сидит она… и только внешность осталась прежняя, – я бы хотела, чтобы кто-нибудь мне указал, – что в лице осталось прежнее. Недаром один родственник называл меня Татьяной; да, я стала ею невольно в области мысли: вместо кающейся грешницы – холодный скептик с усмешкою говорил «que sais-je?»²², взамен прежней полусознанной веры скептицизм и холодный анализ; жаркую молитву – заменили тяжелые раздумья… Я пришла к убеждению, от которого уже невозможно отказаться, и раз оно ясно сознано и подтверждается самою жизнью, что причина долгого и упорного существования религий, – причина существования веры вообще – смерть.

Мы можем познать все земное, открыть все тайны земли и неба, и никогда не можем познать тайны собственного существования. Наука бессильна пред лицом смерти; смерть – вот граница знания и начало веры: мы знаем все до ее предела, мы не знаем ничего за этим пределом. И так как он для каждого из нас неизбежен, то невольно в душе индивида встает вопрос: а что же потом? И вот в разные времена в разных местах земного шара – возникали разные учения, удовлетворявшие массу, которые жили, веруя слепо, но твердо, потому что иначе они не могли бы жить, а жить было надо в силу жизненного инстинкта. Отчего в наше время так часты самоубийства? Оттого, что интеллигентный человек – не веря – ясно видит невозможность решения загадки, и если он не особенно ценит жизнь, если он не одушевлен никакою идеей – тогда его ничто не удерживает от смерти.

Отравилась нынче в марте медичка I курса Юлия Цингер; застрелилась нынче в июне в Киеве наша слушательница II курса, прелестная Наталия Дебогорий-Мокриевич, чудные глаза которой и драматический талант производили на всех, видевших ее, неизгладимое впечатление… Как сейчас вижу ее – на Пушкинском празднике, в роли Марии в сцене сумасшествия с Мазепой… «Подумай, эта голова совсем не человечья, а волчья, видишь какова?» – слышится в зале низкий грудной голос и забываешь обо всем, глядя на эту прелестную малороссиянку с дивными глазами и распущенными волосами… С какой картины сошла она?.. Теперь жаль их обеих… А почему жаль? – ведь они ушли отсюда потому, что были решительнее нас, которые живут, не зная цели жизни. Обе были молоды, красивы, развиты, умны; не знаю Цингер, но у Д.-М. была чудная душа, которая отражалась в ее неземных глазах… Почему же мне ее так жаль? Я хотела бы, чтобы она наслаждалась радостями жизни, которых она вполне достойна… но к чему и радости жизни? Ах – que sais-je, que sais-je!!