Дневники русской женщины

Чтобы приехать в Бусико к девяти часам утра, надо было встать рано. Я сплю долго по русской привычке – и очень торопила madame Odobez с утренним завтраком. Я старалась не думать о нем… как будто бы иду только по делу. Но зеркало предательски отражало мое оживленное лицо, всю такую стройную фигуру в белом платье.

Я решила надеть что-нибудь темное, старое некрасивое, но на улице такая жара, такая жара, – иначе как в белом днем и выйти нельзя.

Когда я приехала в Бусико – его еще не было. Ждать пришлось долго, чуть ли не целый час. Я усердно читала Constitutionnel – Esmein’a, чтобы не терять времени даром. И все-таки увидела его еще издали, когда он быстро подходил к павильону. На этот раз он был без черной шапочки – мне бросились в глаза редкие волосы на голове. Такой молодой и уже… лысый. Видно, хорошо провел молодость.

Он увидел меня в коридоре, остановился, поздоровался!

– Извините, я опоздал и очень спешу. Все это время я был так занят. Одна из моих кузин больна – ей делали операцию… вероятно, она умрет.

– Вот ваша книга, – сказала я, не смотря на него. – Очень вам благодарна. Вы правы – читать ее было бесполезно, я все равно ничего не поняла.

Он взял книгу и пошел немного проводить меня. Я шла быстро, опустив голову, стараясь не слышать звуков этого чудного тихого голоса, который, казалось, проникал прямо в сердце.

– Прощайте, – сказала я.

– До свиданья. Извините, что не провожаю вас до дверей, – я должен скорее вернуться.

Мне и не надо было, чтобы он провожал меня до дверей. Я спешила уйти из этого госпиталя и, едва сев в конку, раскрыла Конституционное право… Экзамен скоро…

27 июля, суббота.

Сдала экзамен. Теперь скорее бежать отсюда. Взяла билет на Лондон прямого сообщения Париж – Руан – Диепп – Ньютавен.

Иван Николаевич пробудет здесь еще с неделю, а потом идет пешком путешествовать по Швейцарии. Звал меня пойти с собой – отдохнуть от экзамена. Я отказалась: там такая чудная природа, все расположит к мечтам.

Нет, я уеду лучше в такую страну, где все для меня ново, где язык непонятен, где ничто, ничто не напоминает о нем. В совершенно другой обстановке я наверное скорей забуду о нем, а масса новых впечатлений – не дадут мне и опомниться. Я составила себе целую программу, что делать: по приезде прежде всего – овладеть немного языком, а потом – ознакомиться с женским движением и физическим воспитанием детей, с народными университетами. Все это полезно – и пригодится в моей будущей деятельности.

Лондон, 1 августа.

Город громадный, город – чудовище, раздавил, уничтожил меня. Бесконечные улицы, однообразные дома… до такой степени однообразные, что можно позвонить, войти и не заметить, что это чужой дом.

На улицах – движение еще больше чем в Париже, беспрерывно снуют на велосипедах мужчины, женщины и дети. Язык гортанный, шелестящий, которого я не понимаю… все ново и чуждо…

Я поселилась на одной из окраин города, в одном из бесчисленных красных уютных домиков. Мой случайный знакомый по русской читальне дал адрес одного из своих земляков, который служит наборщиком в одной из здешних типографий. Этот услужливый и милый юноша помог мне устроиться первое время и будет показывать Лондон.

3 августа, суббота.

После французских семей, где самое большее – двое, трое детей, английские невольно удивляют своею многочисленностью. Я уже успела отвыкнуть от наших русских больших семей – и теперь как-то странно снимать комнату в семье, где пятеро-шестеро детей. Но что здесь особенно поразительно – численное преобладание женщин над мужчинами. Всюду – пять-шесть дочерей, один-двое сыновей, или даже вовсе ни одного; и так как все англичанки ездят на велосипедах, то на улицах велосипедисток больше, чем велосипедистов.

Несчастные мисс! им не хватает мужей… и в стране насильственно образуется «третий пол».

Отчего же такое явление? чем оно объясняется?

Я тщетно ломаю себе голову. Знаю, что есть разные теории, из которых одна: темперамент более страстный производит пол себе противоположный – кажется мне наиболее вероятной. Я проверяла ее на своих родных – выходило верно. И в недоумении поделилась своими соображениями с моим знакомым. Тот был поражен. Его, оказывается, тоже занимал этот вопрос, и теперь он уверял, что эта теория верна.

– Теперь мне ясно! Я как мужчина знаю отношения полов ближе, чем вы, и могу сказать, что англичанки страшно холодны, англичане же с женщинами – прямо звери. Я живу здесь три года, я не аскет и от сношений с женщинами не отказываюсь. Так уж довольно навидался… ох, какие они звери! Надо видеть, как они бросаются на жен…

И юноша вдруг запнулся и покраснел, вспомнив, что зашел слишком далеко в разговоре с незамужней женщиной.

Я рассмеялась и поспешила успокоить его взволнованную совесть. Но загадка – так и остается загадкой. Верить справедливости слов этого юноши – рискованно; чем же, чем это объяснить??

5 августа, понедельник.

Осматриваю Лондон. Была в Вестминстерском Аббатстве, в Национальной галерее.