Дневники русской женщины

Когда я, наконец, явилась на третье собрание, то уже несколько членов кружка собрались. С моего курса – кроме меня никого не было, и я очутилась, как в лесу, среди совершенно незнакомых лиц. Я поклонилась, назвав свою фамилию, и ожидала, что каждая, в свою очередь, сделает то же. Не тут-то было: все остались на своих местах, ограничившись одним наклонением головы; никто не шевельнулся, и единственный знакомый мне человек – председательница – сама очутилась в затруднительном положении: она не знала всех собравшихся и никого не могла познакомить со мною. Делать было нечего: решив, что надо же знать хоть одного человека в лицо и по фамилии из своего же кружка, я попросила представить меня и назвать хоть некоторых по фамилиям; председательница представила меня двум-трем, те поклонились, говоря: «Что за церемонии». Я села на диван и осмотрелась: небольшая чистенькая комнатка, простая обстановка; все сидели у большого стола; перед председательницей лежала книга Коркунова «Основы международного права». Дверь то и дело отворялась: входили незнакомые курсистки, молча делая общий поклон, и садились поодаль. Наконец, все собрались; не было только одной из устроительниц кружка, самой интересной личности – Г-ой. Я много слышала о ней и, понятно, была не прочь познакомиться. Перед началом чтения М-ки сообщила кружку результат своих переговоров с В.И. Семевским о занятиях международным правом. В.И. отнесся к этой попытке критически и прямо сказал: сомневаюсь, чтобы вышел какой-нибудь толк, потому что для таких занятий требуется основательное знание иностранных языков. А мы, продолжала М-ки, как раз их и не знаем… почти никто. Ну еще по-французски туда-сюда, а по-немецки… Ну, да, впрочем, как-нибудь справимся. Давайте, господа, распределять, кто о чем будет писать… И начались разговоры: кому писать о государственном устройстве западных держав, кому о партиях… Я молча слушала, наконец, решила спросить: какие же державы будем мы изучать? «Германию, Францию, Америку, Швейцарию, Англию»… – А Россия? разве ее государственное устройство…

– Если вы интересуетесь этим, то сами можете прочесть, – заметил кто-то.

Этого было достаточно… даже слишком. Я не знала, сердиться ли мне, возмущаться ли, или презрительно улыбнуться. Так рассуждать могли гимназистки V класса. Я сочла совершенно бесполезным тратить слова на возражения: для меня достаточно было и того, что я услыхала.

Председательница начала чтение главы «Законы о печати». Я слушала рассеянно, так меня поразило подобное равнодушие к своему; уж если «необходимо» изучать, то во всяком случае начать надо со своего, а никак не с чужого. И потом – такой пренебрежительный тон, такая нетерпимость чужих мнений… Читали очень недолго. Подали чай. Все сидели молча, разговор не клеился… Наконец, через полчаса все разошлись.

Я ушла домой с намерением при первой же возможности выйти из этого кружка. Оставлять его после первого же раза мне не хотелось, я все-таки решила не спешить и сначала присмотреться ближе к ходу занятий. Отношения членов к предполагаемым рефератам обозначились на первом же собрании: их брали лениво, отговариваясь неимением времени, словом, что называется, «спустя рукава»…

22 ноября

О, как давно я не писала! Решительно не было возможности остаться наедине сама с собой, некогда углубиться в себя, некогда думать… словом, жизнь захватила меня. Днем на лекциях, вечером – или занимаешься, или идешь в театр, или на публичную лекцию; поздно вернешься домой, усталая от дальней ходьбы, и валишься на постель спать, с массой интересных мыслей и впечатлений… Сколько нового! Бесконечная панорама жизни развертывается перед тобою, приглашая тебя принять участие в этом беспрерывном движении вперед и вперед…

Я была на трех публичных лекциях Исаева: «Настоящее и вероятное будущее нашего народного хозяйства»; эти лекции дали мне понятие о современном неудовлетворительном состоянии народного хозяйства. К сожалению, конец их не соответствовал моим ожиданиям: вместо того, чтобы нарисовать картину положения, к какому мы придем, если будем вести свое хозяйство, как теперь оно ведется, профессор очень осторожно коснулся вопроса о том, как надо изменить его и что из этого выйдет. А ведь это «надо» так легко может остаться только словом.