Дни и ночи

— Но она не будет счастлива. И знаете почему? Потому что вы сами не будете счастливы. Доверьтесь моему скромному опыту. Ни одно человеческое существо не может прожить, не встретив когда-нибудь то, что обычно называют большой любовью. Любовью с большой буквы. Это грандиозно. Несоразмерно. Кое-кто может сказать, что я путаю любовь и страсть. Возможно, доля правды в этом есть. Но когда приходит такая любовь, это апокалипсис. Повседневная жизнь нарушается. Границы стираются. Вот чего я боюсь.

— Я понимаю ваши опасения: вы боитесь, что, будучи в браке, однажды утром я испытаю это чувство не к Флоре, а к другой женщине.

— Потому что вы уязвимы и слабы.

— Любопытно. Но кто сказал вам, что я не познал в определенный момент своей жизни… апокалипсис?

— Исключительно мой инстинкт. Инстинкт шестидесятилетнего человека, повидавшего за свою жизнь всякого. Есть люди, лица которых не обманывают: видно, что они берегли себя. Одни тронуты страданиями, на других — следы переживаний. У многих гладкие физиономии, напоминающие спокойную рябь моря.

— А вы предпочитаете штормы… Ответа он не получил.

После короткого молчания Рикардо заговорил:

— Не знаю уж, обоснованы ли ваши страхи, сеньор Мендоса. По вашему мнению, индивидуум, познавший большую любовь, в некотором роде подвергся вакцинации. Я лично не считаю, что существует вакцина, защищающая от этого. Любить можно несколько раз. Страстная любовь может возникнуть внезапно, в любой момент. И может повториться.

— В этом я убежден. Но человек, который ни разу не пил, рискует опьянеть после первой рюмки. В то же время вылечившийся алкоголик взвесит все «за» и «против», прежде чем потянуться к бутылке. — Мендоса быстро заключил: — Моей старшей дочери не повезло с замужеством. Она хорошая мать, и дети у нее чудесные. Но она — только мать. Муж смотрит на нее, но не видит. Она разговаривает с ним, он думает о своем. Опасаюсь, как бы Флору не постигла такая же участь.

— Что вы хотите? Чтобы я расстался с ней?

— Я хочу ее счастья и вашего. Это мое самое горячее желание. Поверьте, я затеял этот откровенный разговор не для того, чтобы развести вас. Я далек от такой мысли. Вы пришлись мне по душе, а Флору я люблю больше всех на свете. Она мой ребенок. Моя дочка.

Мне очень хотелось бы, чтобы у вас был прочный брак. Но не стоит делать необдуманных шагов. Пусть ваше решение будет твердым… Это мое единственное желание. — Марсело проворно встал. — Гости, должно быть, заждались. Присоединимся к ним.

Остаток вечера прошел безукоризненно. К полуночи споры увяли, голоса стали тише. Смех звучал редко, осоловелость появилась на лицах. Только Рикардо трудно было избавиться от внутреннего напряжения.

«Есть люди, лица которых не обманывают, видно, что они берегли себя».

Он все-таки испытал любовь, прежде чем встретить Флору. Ему знакомы были сильные чувства, граничившие со страстью. Победы следовали одна за другой. Он не ставил себе это в заслугу, но это было. Выглядит он представительно, у него правильные черты лица и — как часто ему повторяют — в нем есть шарм. В действительности же он прежде всего — сын Хулиано Вакарессы. Наследник. В конце концов, женщины проплывали через его жизнь, как лодочки. Он плыл на них и покидал их при первом же шквале. Любовью он с ними занимался ни шатко ни валко. Он никогда не говорил им: «Я тебя люблю», потому что слова застревали глубоко в горле, и он находил их пошлыми.

«Есть ли у вас другая женщина?»

Что за таинственная причина заставила будущего тестя задать этот вопрос?

С быстротой молнии возникла перед Рикардо женщина из его снов, и ему показалось, что он прошептал: «Заря моей жизни, взгляни на меня».

12

Посетитель вежливо снял фетровую шляпу. Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке в этом роскошном доме.

— Садитесь, — предложил Вакаресса. — И прошу извинить меня за мой вид. Но так как еще раннее утро…

— Знаю, знаю, сеньор Вакаресса. Мне так неловко, я ввалился без предупреждения…

— Ну, это не важно. Не желаете ли кофе?

— Охотно… Наконец… если это возможно. Не хотелось бы вас беспокоить.

Рикардо повернулся к мажордому и приказал:

— Два кофе, Мигель. — Он вежливо поинтересовался: — Не повторите ли ваше имя?

— Альварес Солонас.

— И вы из полиции?

— Да, сеньор. Инспектор.

— Очень хорошо. Что я могу для вас сделать?

— Дело в том… речь идет об очень щекотливом деле.

— Не будем вилять. О чем речь?

— Вам знаком некий Янпа? Индеец.

— Янпа? Вы сказали — Янпа? Мужчина кивнул.

— Действительно, он мне знаком, — подтвердил Рикардо. — Я даже встретил его на улице несколько недель назад.

— Где именно?

— На углу улиц Хуан-Хусто и Коррьентес. А в чем дело? Что происходит?

Инспектор уклонился от ответа. Он настойчиво и пытливо всматривался в глаза Рикардо.

— Полагаю, вы не в первый раз встретились с этим человеком? Был ли он в числе ваших друзей?

— Никоим образом. Я виделся с ним всего два раза. В первый раз — в небольшом трактире на улице Санта-Роза, «Флорида».

— Вы сразу подружились? Во всяком случае, достаточно, чтобы потом проводить его до порта?

Рикардо начал терять терпение.