Дни мародёров (СИ)

— Это был мальчик. Мальчик. Мы были уверены, что родится девочка, но, очевидно, обратились к плохому предсказателю. Мы потеряли наследника. После родов он прожил совсем недолго, но она, увы, успела дать ему имя. И потом нам пришлось… приложить усилия, чтобы отобрать его у Нарциссы и похоронить. Целители говорят, она теперь никогда не сможет иметь детей. Я отправил её во Францию, на юг, чтобы она немного пришла в себя, — Абраксас приподнял брови. — Там она попыталась покончить собой — сброситься с обрыва. Люциус её спас, но с тех пор она немного… не в себе. И никто не знает, придет ли в себя.

Одно из поленьев в печи лопнуло, выбросив сноп трескучих искр.

— Это все? — спросила Роксана и после небольшой паузы снова потянулась к бутылке. Она согласна была поддержать игру и сделать вид, что они просто мирно выпивают, потому что нервы уже разгулялись ни к черту и их срочно нужно было чем-то глушить, чтобы они не взяли верх и не заставили убежать отсюда вприпрыжку. Вот только вызвать в себе сочувствие к новостям у неё не получилось.

— Что вы хотите от меня услышать? Вы потеряли внука, фамилии теперь конец, ждете от меня сочувствия? Вы сами сказали, все платят свою цену, — Роксана прерывисто вздохнула. — Это — плата за то, что ты отдал своего старшего сына Темному Лорду, а младшую дочь пытался продать ублюдку-расисту, — она опрокинула стакан залпом, совсем как Сириус и вспомнила, что только что решила больше не пить. — Прости, что не могу посочувствовать, но это… как ты там сказал… справедливо.

Отец ничего не сказал — он смотрел на неё так пристально, словно ждал чего-то. Может быть того, что она вот сейчас бросится на пол у его ног и начнет извиняться, говорить, как всё это жутко, страшно и ужасно, как она сожалеет…

Но таких планов у Роксаны не было. Она не видела этого младенца лично и никогда особенно не любила Нарциссу, так что даже её самоубийство не вызвало бы у неё особой печали. А жутких историй она за свою жизнь наслушалась в избытке. И насмотрелась всякого.

Единственное, что её волновало во всей этой ситуации — это брат.

— А как… Люциус? — слабым голосом спросила Роксана, избегая смотреть на отца. Едва она произнесла это имя, здесь, в своем старом доме, на своей кухне, в то время как на неё смотрел человек, который называл себя её отцом, горло внезапно перехватило и глаза обожгло слезами. Это было дико неожиданно, но Роксана все же взяла себя в руки и подавила эту глупую истерику. — Как… он?

— Он был не в себе первое время и мне пришлось отстранить его от дел, чтобы он не наделал еще больше глупостей, — спокойно сказал Абраксас, глядя на неё все тем же сверлящим, противным взглядом. — Поражение в Косом переулке, потеря наследника и последовавшая за этим попытка самоубийства жены сломали его.

Роксана опустила голову и почесала переносицу. Она не будет реветь. Она, мать его, не будет реветь перед этим человеком.

— Увы, я ничего не мог с этим поделать, — вздохнул Абраксас. — Твой брат никогда не отличался ни твоей силой духа, ни характером, — он отпил из своего стакана, глядя в стену. Роксана подумала, что ослышалась и первые несколько мгновений тупо пялилась на отца, смотрела, как он пьет.

— Что? — Абраксас слегка зашипел и поморщился, со стуком поставил стакан на стол. — Тебя удивляет, что я так сказал, м-м? — он прищурился и чуть наклонил голову. — Ты полагаешь, я не знаю или не замечаю твоих очевидных достоинств?

— Я… думаю, вы и меня не особо знаете, — машинально брякнула Роксана и тут же пожалела об этих словах. Это прозвучало как попытка вызвать жалость, а такой цели она не преследовала. Честно говоря, она вообще не преследовала никаких целей в этот момент и пребывала в легком шоке. Для неё такие слова из уст Абраксаса были равносильны горячему признанию в любви.

Абраксас ответил не сразу, помолчал о чем-то, двигая сомкнутыми губами, а потом усмехнулся, выпрямился, сменив свою позу из деловой на доверительную и положил локти на стол, сцепив пальцы в замок.