Дни нашей жизни

Мы ели, нарушая все правила этикета, и снова разговаривали обо всякой ерунде. Домой я потом возвращался как на автопилоте. Даже не заметил, как дошел.

Очнулся лишь тогда, когда на пороге, в прихожей, посмотрел на настенные часы. Почти одиннадцать вечера.

Родители встретили меня каменным молчанием.

– Лена вернулась, – только и сказал я в свое оправдание.

– Мы уже в курсе, – мрачным тоном сообщил Лев. – Учительница сказала, что ты со счастливой и влюбленной физиономией ускакал за ней.

– Вы что, ей позвонили?

– А что нам оставалось? Ты с нами разговаривать не хотел.

– Да просто телефон не слышал, – оправдывался я.

Лев веско пообещал:

– Еще раз придешь домой после девяти – будешь неделю ходить только в школу, туда и обратно, под моим личным надзором.

– После десяти… – попытался поторговаться я.

– После девяти.

Почувствовав в голосе Льва стальную непреклонность, я не стал больше спорить. Пристыженный, я пошел в свою комнату и вдруг услышал тихий голос Славы:

– Вот и наступил этот дурацкий возраст…

Десять лет

Я часто слышал от других детей, что их родители празднуют «годовщину свадьбы». Как выяснилось, годовщины эти бывают ситцевыми, бумажными, деревянными. Но у моих родителей свадьбы не было, поэтому не было и годовщин.

Однажды мы сели ужинать, и Слава вдруг спросил у Льва:

– Ты помнишь, какой завтра день?

– Что, опять ударился головой и потерял память? – отшутился Лев.

У него всегда была своеобразная реакция на слова и действия, которые считались романтичными или милыми. Даже я понял, что речь сейчас пойдет о какой-нибудь знаменательной дате, но Лев упорно хотел свести все к шутке.

– День, когда мы начали встречаться, – ответил за него Слава.

– Да? И сколько уже?

– Десять лет.

– Серьезно? Ты уже такой старый?

Ого! Десять лет – целая вечность. Это же наверняка какая-нибудь свадьба. Уж точно не бумажная. Какая-нибудь попрочнее, железная или каменная. Подумать только, на тот момент я был всего лишь на год старше их отношений.

– А как вы начали встречаться? – спросил я.

– Первый год он держал меня в подвале, а потом у меня развился стокгольмский синдром, и я остался добровольно, – ответил Лев.

Я засмеялся: в ответ на этот вопрос Лев каждый раз выдумывал новую историю. Были еще версии, где Слава брал его в заложники или отбирал у него паспорт. Слава во время этих рассказов всегда закатывал глаза и говорил:

– Вообще-то ты сам предложил встречаться.

Он и тогда так сказал.

– Серьезно? – делано удивился Лев. – А я был трезвый?

– Ну подождите, – остановил я их обмен колкостями. – Расскажите уже по-настоящему!

По-настоящему это случилось в 2005 году. Слава был первокурсником художественного колледжа, чуть ли не с кровью вырвавшим разрешение учиться по этой специальности. Его маму, мою бабушку, успокаивало только одно: там будет много девочек.

Так что, начиная с первого сентября, она постоянно спрашивала:

– Как с личной жизнью?

А Слава хмуро отвечал:

– Я об этом не думаю.

Но он, конечно, врал. Он думал. В семнадцать лет невозможно не думать о любви – она повсюду, даже если тебе нет до нее дела.

Много ли шансов у него было пересечься с хмурым старшекурсником из медицинского университета? Они имели разные увлечения, были из разных миров и даже из разных поколений, если хотите: в то время, когда один только вышел из детства, второй уже готовился ко взрослой жизни.

Общего у них было только одно: они оба никак не должны были оказаться на той вечеринке. Вообще никак, понимаете?

Вечеринка проходила в малоизвестном гей-клубе нашего города. Закрытое место на последнем этаже старого торгового центра, носившее на двери скромную вывеску «Просто клуб». Люди не из мира ЛГБТ не знали о его существовании, а его истинное предназначение было известно лишь избранным.

Славе там делать было нечего. Он так и сказал своей сестре, моей маме:

– Мне нет восемнадцати, меня туда не пустят.

Но она уговаривала его на эту авантюру как на шанс развеяться и перестать шататься одному.

– Я могу пойти с тобой, – сказала она. – Покажу документы, может, они тогда поверят, что и тебе восемнадцать.

Слава не очень хотел соглашаться, но кивнул. Его представление о гей-клубах ограничивалось сериалом «Близкие друзья» – темные накуренные помещения с полуголыми людьми и небезопасным количеством секса.

И Славу, и Льва затянули в гей-клуб девушки. Лев тоже не должен был там оказаться.

– Я ненавижу такие места, – говорил он своей подруге, когда та заявила:

– Я мечтаю побывать в гей-клубе, сходи со мной. Ну пожалуйста-пожалуйста!

– Твой муж вообще в курсе о твоих мечтах?

– Да мне просто интересно посмотреть!

– Я занят, у меня сессия.

– Не понравится – уйдешь. Хорошо?

Лев еще некоторое время отнекивался, но после аргумента «А вот когда тебе нужна была берцовая кость, я тебе ее достала!» пришлось согласиться.

Славу пропустили, когда он показал свой студенческий билет. К возрасту не пригляделись – решили: раз студент, значит, совершеннолетний.