Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Магдалина часто несла бессмыслицу. Однако Этил на всякий случай убедилась, что ни ее муж, ни Роберт, ни Говард не подсели в темноте к Магдалине. Этил Бёрдок ревновала мужчин к суровой коренастой девушке.

– Хорошо бы этот холм оказался таким же щедрым, как курган Спиро! – мечтательно произнес Говард. – А почему нет? Мне говорили, там курган выглядел совершенно невзрачно, зато геморрою сколько… Хорошо бы среди нас был кто-то, побывавший на раскопках Спиро.

– Ну да, он там копался, – презрительно буркнула Магдалина.

– Кто «он»? – удивился Терренс Бёрдок. – Никто из нас не работал на Спиро. Магдалина, тебя еще не было на свете, когда вскрывали тот курган. Что ты можешь о нем знать?

– Помню я его на Спиро, – проворчала Магдалина. – Вечно выкапывал свое же добро и совал всем под нос.

– Значит, ты был на Спиро? – спросил Терренс, обращаясь куда-то в темноту.

Не сразу все заметили, что вокруг костра сидит уже не пятеро, а шестеро.

– Да, был, – ответил незнакомец. – Я там копаю. Я много где копаю. Очень быстро копаю и всегда знаю, если рядом что-то ценное. Дайте мне работу.

– Кто ты? – спросил Терренс у незнакомца.

Теперь его было ясно видно. Казалось, пламя костра клонилось в его сторону, как будто он управлял им.

– Просто богатый бедный старик, который идет следом, надеясь и умоляя. Но она того стоит вовеки, и я не перестаю молить вовеки. А иногда я – кто-то другой. Часа два назад, к примеру, я был оленем в лощине. Как странно есть собственное мясо! – И человек вернулся к куску оленины, взятому без приглашения.

– О, опять эта дешевая лирика! – сердито воскликнула Магдалина.

– Как твое имя? – спросил Терренс у мужчины.

– Манипенни. Антерос Манипенни – мое имя вовеки.

– И кто ты?

– Простой индеец. Шауни, чок, кри, анадарко, кэддо и пре-кэддо. Много кто.

– Разве можно быть пре-кэддо?

– Можно. Я же есть.

– Но имя Антерос – не крикское?

– Нет. Критское. Или греческое. Я вечный странник, мой друг. И отличный землекоп! Завтра я это докажу.

И назавтра он доказал. Он действительно был отличный землекоп. Короткой киркой Антерос заложил разрез в нижней части кургана и начал работать невероятно быстро.

– Да он же разобьет все, что попадется на пути! – возмутилась Этил Бёрдок. – Он же ничего не разберет!

– Женщина, ничего я не разобью, – ответил Антерос. – Можешь зарыть яйцо королька в кубометре песка. Я за минуту перекидаю песок и найду яйцо, где бы оно ни лежало. И оно останется целым. Сейчас я приближаюсь к маленькому горшку периода протоплано[88]. Конечно, он разбит, но не мною. Там шесть осколков, и они идеально подходят друг к другу. Предупреждаю заранее: сейчас он покажется.

И Антерос откопал горшок. Все это казалось странным, и не только то, как он нашел горшок. Но в любом случае это была находка, и, возможно, она и впрямь относилась к периоду протоплано.

Шесть осколков показались из земли. Их наскоро очистили и сложили вместе. Вне всяких сомнений, они замечательно подходили друг к другу.

– Он идеален! – воскликнула Этил, глядя на горшок.

– Неестественно идеален, – возразил Говард. – Он изготовлен явно на гончарном круге. В Америке того периода гончарных кругов не было. Пусть даже знаки, выдавленные на горшке, действительно напоминают символы протоплано, все это сомнительно, как рыба не первой свежести. – Штайнлезер был раздражен с самого утра.

– Все верно, вот эта волнистость и закорючка – символ рыбы, – указал Антерос. – Верхом на ней знак солнца. Всё вместе – бог-рыба.

– Иными словами, это дурно пахнет, – заключил Штайнлезер. – Такие значимые находки не приплывают в руки в первую же минуту раскопок. Я ни за что не поверю, что этот горшок относится к периоду протоплано. Разве что рядом найдутся наконечники.

– Они здесь, – сообщил Антерос. – Можно даже учуять их форму. Два больших кремневых наконечника для копий и один маленький для стрелы. Наверняка ты тоже уловил их запах? Четыре удара киркой – и они предстанут нашим глазам.

Четыре удара киркой, и Антерос откопал три наконечника: два больших, для копья, и один маленький, для стрелы. Листовидные, шелушащиеся, они принадлежали к периоду либо позднего фолсома[89], либо протоплано. В общем, как больше нравится.

– Не может быть, – охнул Штайнлезер. – Недостающие звенья. Нет, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я в это не верю. Возможно, поверил бы, если бы рядом лежали кости мастодонта.

– Минуточку, – сказал Антерос и заработал киркой. – Древние бестии так странно пахли! Слон, например, так не пахнет. Эти древние кости все еще воняют. Шестая грудная кость? Да, она. Не знаю, где остальной скелет. Возможно, кто-то грыз кость, лежа на этом месте. Девять ударов киркой, а потом осторожно…

Девять ударов киркой, а потом, осторожно орудуя мастерком, Антерос высвободил из земли древнюю кость со следами зубов.

– Все верно, – почти зло произнес Говард, – шестая грудная кость мастодонта.

Роберт подтвердил, что либо пятая, либо шестая. На первый взгляд трудно сказать точнее.

– Антерос, хватит копать, – распорядился Штайнлезер. – Мне нужно описать находки, сделать фотографии и провести кое-какие замеры.