Дни стужи

– Семен, ты что-нибудь про убийство в доме Столярова слышал? – прямо спросил Стас. – Там вроде из ваших человека на тот свет отправили. Да и вообще, расскажи мне, что сейчас происходит. Вон депутата на мосту упокоили.

– А тебя с чего это все интересует? – Подозрителен был нынче старый знакомый, но право задавать такие вопросы имел, так что Иван, пригнувшись к нему поближе, шепнул:

– Похоже, пристегнуть нас к этому делу кто-то хочет. Пока вроде как приглашенных оформили, дескать, чтоб свое мнение сказали да смотрели, что там в тонком мире творится. Но не верится нам. Не сходится. Аккурат перед тем, как в доме у него полицейского убили, Столяров нас нанял в деле Говоруна порыться. Теперь купец в нетях, в его доме труп, а нам нехорошие вопросы задают.

Про пропавших слухачей Стас решил пока не говорить. Незачем говорить человеку то, без чего ему жить спокойнее будет.

Семен аж присвистнул. Друзей он знал давно, не раз они его выручали, а он их снабжал информацией.

– Это вы, мужики, влипли. Значит, так. Много говорить не могу, что не скажу, то додумывайте.

Он подался вперед, жалобно заскрипело кресло, качнулся стол.

– Убитый с нами по некоторым делам пересекался. Мужик он был толковый, хваткий, хоть и немного не от мира сего, честный больно. Среди нас у него врагов не было, а теперь собственная безопасность трясет и его отдел, и наш. Трясет так, что только шум стоит.

– А что ищут-то? – поинтересовался Иван, дождавшись, когда официант поставит чайник, блюдо с пряниками и прочими сластями и отойдет.

– В том и дело, точно никто не поймет. Тягают, вопросы задают, но, понимаешь, вопросы такие, что есть у нас подозрение – роют какие-то его зацепки и дела, которые он мог помимо службы вести.

– Та-а-ак, – протянул Стас, – интересно. А с делом Говоруна никак не увязывают?

Семен пожал плечами, клетчатый пиджак жалобно затрещал.

– Вроде нет. Там сейчас тоже все на ушах стоят. Стрелок-то помер, которого задержали по подозрению. И, почитай, в тот же день содержанку Говоруна нашли. Она, оказывается, уже сутки в морге лежала. Пока всех опросили, пока с Говоруном увязали…

Друзья ошеломленно переглянулись.

События набирали обороты, а им об этом явно никто докладывать не собирался.

– Сема, а ты можешь нам организовать экскурсию в морг? – вкрадчиво спросил Иван.

Семен только тяжело вздохнул.

* * *

Попасть в морг удалось только поздно вечером. Чего это стоило Семену, друзья так и не узнали, но пара бутылок в загребущие лапы служителей морга точно перешла. А Сема мрачно буркнул:

– Будете должны.

Тела лежали на соседних железных столах.

– Слушай, а что их еще не вскрыли-то? – удивился Стас.

Следователь только пожал плечами:

– Мне почем знать? Похоже, там, наверху, никак не могут дело поделить, уж больно оно вонючее, вот и перекидывают от одного другому.

– Ладно, нам же лучше, – оборвал размышления Иван, – может, что нащупаю.

Сначала он положил руки на холодный серый лоб стрелка. Семен с интересом смотрел, как работает ведун, а вот Стас машинально проверил, как выходит из ножен посеребренный клинок, и подошел поближе к дверям. Полуприкрыл глаза, задышал глубоко и медленно, ощупывая пространство вокруг теми чувствами, которым он в конце концов смог подобрать только одно определение – чутье. Вроде все было спокойно, но Хромой не расслаблялся. Пока друг находился в своих шаманских странствиях, обязанность воина – прикрывать Ивана, быть настороже, готовиться отразить любую угрозу из Явного мира. Поэтому он стоял, вглядывался в сумрак коридора и слушал невнятное бурчание служителей, которые вяло переругивались, решая, сейчас раздербанить первые пол-литра или подождать, пока «эти» свалят.

Иван со свистом втянул воздух и вздохнул:

– Нет. Ничего, вообще ничего, это и странно. Его как будто высосал кто. Выпил до дна. Ладно, попробуем с барышней.

Даже после смерти лицо Вареньки было смазливым и чуть капризным. Даже сейчас она надувала губки, требуя к себе особого внимания и нежного обращения.

– Так, что тут у нас, – ведун кончиками пальцев помассировал виски покойницы, снова закрыл глаза, замер.

Серо. Очень холодно, серо и все размыто, мутно… «Борюсик… обманул, обещал, что поедут туда, где тепло. А этот милый господин, какие у него сильные руки, но почему же так холодно, почему так больно слева, где сердце?..»

Иван сосредоточился, послал безмолвную успокаивающую волну перепуганному, ничего не понимающему духу. Он видел, что дух этот распадается, растекается завитками синеватого дыма, теряет форму, исчезает. Иван закружил вокруг синеватого сгустка, послал Лиса ловить ускользающие завитки, но ничего не помогало.

Дух не мог держать форму, кто-то выкачал из него все силы, все, что составляло нехитро-расчетливую душу Вареньки Грудневой, и Ивану оставалось лишь впитать последние обрывки воспоминаний и страхов девушки.

Рука в дорогой перчатке, ощущение холода и сожаление. Очень четкое, вспыхнувшее в мозгу сожаление о том, что ее так глупо и дешево обманули.

Иван снова длинно выдохнул, возвращаясь. Помотал головой.

Стас вопросительно посмотрел на друга. Тот развел руками: