В клинику я утром сама поехала. Егора уже не было дома. Я сказала Регине о предстоящих анализах, и она кому-то позвонила, а потом за мной прислали машину с водителем. Какого-то нового типа. Я раньше его не видела. Пока я одевала Машу она все время меня отвлекала и что-то говорила. То ей завтрак не понравился и Регину она не любит, потому что та похожа на ворону, а еще ей надоело находиться в этом доме, и она хочет поехать к нам домой.
— Регина заботится о тебе. Она неплохая.
— Плохая. Она дает мне на завтрак овсяную кашу и заставляет всю ее съесть и только потом разрешает мне взять десерт.
— Овсяная каша очень полезная. Я бы на ее месте делала точно так же.
— А ты не на ее месте. Ты теперь меня ей отдаешь!
— Неправда. Регина просто выполняет свою работу.
— Когда мы отсюда уедем?
— Не знаю. Пока что нам нужно находиться здесь.
— А я не хочу находиться с ним в одном доме. И ты солгала. Он мне не отец. Он даже не знает, что я его дочь.
Я демонстративно посмотрела на часы.
— Мы опаздываем.
— Я никуда не пойду. Ты стала злая. Ты не похожа на себя. Ты как чужая.
Медленно выдохнула и обняла ее ладонями за маленькое личико.
— Маша, я не злая, я просто очень хочу, чтоб у нас все получилось.
— Что получилось?
— Егор обещал помочь тебе. Обещал попробовать тебя вылечить, чтоб ты могла слышать. Понимаешь? Ты ведь хочешь что-то услышать, как другие дети?
Она вдруг замолчала и быстро захлопала длинными ресницами.
— Правда?
— Да, правда. Именно поэтому мы здесь, а сейчас мы едем в клинику к той тете, которая недавно с тобой беседовала.
— Хорошая тетя. Она мне понравилась.
— Ну вот и отлично. Давай я быстро заплету тебе волосы, и мы поедем.
— А почему ты ночью не была у себя в комнате?
— Я читала книгу в библиотеке.
— Здесь нет библиотеки.
В этот момент вошла Регина и я готова быдла расцеловать ее в обе щеки за то, что так вовремя избавила меня от этого разговора. А еще ужасно нервничала. Мне было очень страшно, что вот эта вот надежда, что вот это предвкушение чего-то чудесного, какого-то волшебства для Маши вдруг окажется лишь ложными иллюзиями. Ведь жить без этой самой надежды было намного легче, а сейчас…сейчас вдруг перед глазами появлялись картинки, где Маша меня слышит и даже говорит. Мне снилось это по ночам, и я со слезами счастья на глазах просыпалась и…чувствовала, как надежда напитывает мое тело дикой энергией и желанием вытерпеть что угодно, лишь бы у Маши появился шанс на нормальное детство и счастливую жизнь.
Но в то же время пугало что вдруг все это напрасно и обследование все же найдет такую патологию, против которой врачи бессильны.
Когда мы приехали в клинику после двухчасовой дороги в машине, нас уже ждала Антонина. Доктор Нина. Так она просила себя называть.
— Идемте. Я отведу вас в палату. Там вы подождете анализов и отдохнете с дороги.
Повернулась к Маше и потрепала ее по щеке.
— Привет, малышка. Боишься?
— Нет.
— Конечно нет. Ведь ты у нас очень смелая мамина защитница.
Мы поднялись на лифте со стеклянными стенами на десятый этаж и нас провели в просторную светлую детскую комнату. Совершенно не похожую на палату в больнице, скорее напоминающую номер в хорошей гостинице.
— С Машей пока проведут разные психологические тесты две мои ассистентки. Попытаются в игре понять степень ее социализации и возможности общения сразу с несколькими собеседниками, мы посмотрим нет ли у нее с этим определенных проблем, которые обычно возникают у таких особенных деток, как она. И если они есть, то будем работать в этом направлении тоже. Егор Александрович хотел, чтоб с девочкой каждый день занимался квалифицированный специалист и я хочу определить с чем именно нам нужно будет работать. Потом у нее возьмут анализ крови. Так же его возьмут и у вас.
Пока она говорила Маша с приоткрытым ртом осматривала красивых новых кукол, сложенный в коробку конструктор, целые ящики мячиков и самых разных игрушек. Моя маленькая девочка никогда не видела столько всего и чтоб ей позволили все это трогать и брать в руки. Ничего…когда-нибудь у тебя все это будет…или не у тебя, а у твоих деток. Я постараюсь, чтоб было.
— Пока они будут заниматься я хотела бы с вами кое-что обсудить. Наедине.
Я тут же обернулась к Нине и попыталась улыбнуться.
— О чем?
— Об отце Маши.
Улыбка тут же пропала с моего лица и Нина внимательно посмотрела мне в глаза.
— Здесь нас с вами никто не подслушает, а о нашем разговоре никто не узнает. Идемте. Если что-то будет не так вас позовут.
Она увлекла меня за дверь и провела по светлому, широкому коридору в свой кабинет. Открыла его ключом, грациозно толкнула дверь. Мне почему-то за это время стало очень жарко. Пока мы шли какие-то пять минут у меня вспотели ладони. Нина включила кондиционер и прикрыла за нами дверь.
— Присаживайтесь. Здесь нас никто не потревожит.
Я насторожено села в кресло и невольно все же осмотрелась по сторонам.
— Когда мы были у вас дома и я беседовала с Машей…она сказала, что знает кто ее отец и что она его видела. А вы мне сказали, что вы не котактируете.
Я тут же встала с кресла.