ДНК. Твои не родные

— Нет, нет, я здесь не для того чтобы уличить вас во лжи. Ни в коем случае. Нет! Я просто хочу вам помочь. Помочь вашей девочке и для этого мне мало только вашего анализа. Мне нужен и анализ ее отца. Я так поняла, что там вас что-то пугало об этом говорить. Я ведь психолог. Я все замечаю.

Я снова села в кресло.

— Понимаете… у нас очень сложная ситуация и даже если я вам скажу кто отец Маши он все равно ни за что не сдаст анализ.

— Почему? Вы уже просили его об этом? Вы можете мне доверять. Я ваш друг. Я искренне заинтересована вам помочь.

— Я понимаю, но к сожалению, это все что я могу вам сказать. Он не сдаст анализы. Он не считает, что Маша его дочь. И говорить об этом бесполезно.

— Это Егор Александрович?

Я вскинула голову и впилась в молодое лицо доктора удивленным взглядом.

— Это моя профессия все замечать и сопоставлять реакцию и эмоции людей. Так это он?

Я кивнула и стиснула пальцы. Черт, если она скажет Егору что я проболталась как тот отреагирует? Что если он разозлится и откажется помогать ей?

— Теперь я понимаю почему вы не хотели говорить…Конечно это будет весьма сложно, но я придумаю под каким предлогом все же заставить его сдать кровь. Оставьте это мне. Я рада, что вы все же были со мной откровенны. Вы можете пока подождать в холле или попить кофе внизу у нас в кафетерии. Когда тесты с Машей будут окончены, я вас позову для сдачи анализа.

— Я вам очень благодарна за помощь. Вы…очень добрая и. Спасибо вам.

— Это моя работа. Идемте я покажу вам как спустится обратно вниз. Это на другом лифте.

Она провела меня к кабинке и ушла, а я все еще чувствовала, как дрожат мои ноги и перехватывает дыхание. Вот и все. Сказала. Может быть именно эти проверки заставят его поверить, что Маша его. Я подошла к маленькому помещению с надписью «кафетерий» и остановилась у стойки рассматривая булочки и пирожные. В сумочке были деньги…те самые, что мне оставлял Егор. Я еще ни разу их не потратила. В животе тихо заурчало, и я вспомнила, что с утра ничего не ела.

— Какой кофе вам сделать?

— Можно, пожалуйста, капучино и вот эту булочку с яблоками?

— Конечно.

— Булочку вам нагреть?

Я кивнула и посмотрела за какой бы столик сесть.

— Присаживайтесь я вам принесу.

— А мне дайте эспрессо да поживее.

Я резко обернулась и увидела Лену. Она не смотрела на девушку она смотрела на меня. Очень пристально и нагло, а ее ярко-вишневые губы растянулись в ухмылке.

— Что? Не ожидала меня здесь увидеть? Я знаю о каждом твоем шаге…муж мне все рассказывает.

Я не видела его несколько дней. Точнее два дня. Даже не знаю спокойно мне было или наоборот. Скорее странно. И я догадывалась почему его нет. На меня накатывали волны сочувствия. Ненависть и злость отходили куда-то на второй план. Терялись на фоне понимания его боли и трагедии, когда уже ничего не имеет значения и взято эмоциональное перемирие. Невозможно продолжать ненавидеть человека, когда жизнь его разломала на атомы адской и невыносимой боли и я знала какая она эта боль… и что нет ей конца и края. Теперь она будет в нем жить постоянно. Как и живет во мне.

Конечно, ему есть с кем об этом поговорить и у кого искать утешения. Именно поэтому он не приезжает сюда…Ему сейчас не до нас с Машей. От мыслей о Лене стало тошно и противно внутри. Вспомнила ее вульгарное поведение, ее лицо вызывающее стойкую неприязнь и вздрогнула. Стало интересно от чего эта дрянь не рядом с Егором была и не в трауре, а каталась по городу в своем белом костюмчике и меня искала…Отчего-то мне не верилось, что мой бывший муж рассказывал ей о лечении Маши и о том в какой клинике оно проходит. Я все же немного знала Егора и на него

То не похоже. Тогда кто? Либо кто-то из охраны, либо кто-то из обслуги. Регина больше всего подходила на роль информатора Лены. Я бы не удивилась если бы это оказалась она. Мы с ней так и продолжали держать дистанцию. Больше чем по необходимости не общались. Маше она тоже не нравилась. Но стоит ей отдать должное ее отношение к ребенку было безупречным. Даже больше иногда мне казалось, что она искреннее привязалась к моей дочери. Это было странно, и я даже не хотела в это верить. Но иногда видела, как та заходит в комнату Маши и укрывает ее одеялом или неизменно заботится о том, чтоб не забыли приготовить ее любимые блюда. А еще она запомнила, что у нее аллергия на арахисовое масло и лично проверяла чтоб этого компонента не оказалось в еде. Странная женщина. Молчаливая, замкнутая и при этом обо всем осведомлённая и вездесущая.