ДНК Творца

Когда я облачилась в платье и разрешила войти, родственничек (вот уж блюститель морали), перед тем как начать самому переодеваться, попросил меня ненадолго выйти. Интересно, что такого нового я могла увидеть в мужской анатомии, если учесть, что не далее как сегодня утром Адриано демонстрировал нам ее во всей оборотнической красе? Хотя… вспоминая текстильное творение на племяннике, а конкретно труселя, когда Лим удирал по коньку крыши… Может, у свекра еще более оригинальные порты и из-за них-то он и отказался дефилировать по каморке в моем обществе?

Словно в ответ на мои мысли из-за двери раздались сдавленные смешки Адриано, а потом и его едкий комментарий:

– Что, на пути от романтизма к реализму трусы могут стать такой преградой?

– Да что ты понимаешь, молодой еще, зеленый… это у женщин трусики: викини, стринги, тонг, деван-дерьер, бикини, танга, слип, кюлот. А настоящий мужчина должен быть просто в трусах, а лучше – без!

Не знаю, что меня больше всего поразило – то ли доскональное знание сего интимного предмета женского гардероба, то ли последнее заявление старика.

Закрыла себе рот ладонью, чтобы не засмеяться. Вот они – прелести коммуналок (и неважно, что в галантный век о таком явлении советской действительности еще и слыхом не слыхивали), когда самое сокровенное не утаить от соседей – все слышно, а порою – и видно. В доме той премиленькой куртизанки был один неоспоримый плюс – множество спален и гостиных. Помнится, свекор специально удалился для облачения в кюлоты и камзол в отдельный будуар. А вот сейчас его тайна, похоже, стала достоянием Адриано.

Однако, когда я вошла, в глазах оборотня было скорее уважение, но никак не издевка. Неужели самурай любовного фронта повстречал сэнсэя?

Свекор же взирал на меня абсолютно бесстрастно, а камзол смотрелся как специально по нему сшитый. Волосы, изрядно припорошенные сединой, собраны в короткий хвост, выправка, гордый взгляд. Дейминго держался так, что не оставалось и толики сомнения – перед вами настоящий дворянин, надменный и холодный. Он машинально поправил галстук, на котором сверкнула металлом булавка, изображавшая кадуцея. Надо же, сколько раз за неделю нам пришлось менять гардероб, а это маленькое украшение сохранил.

Адриано же был полной противоположностью: живой, подвижный, готовый пленять и пленяться, дарящий многообещающие улыбки кавалер в напудренном парике.

Я тяжело вздохнула: вот им-то легко. У одного легкий парик, второй и вовсе без него. А у меня… воззрилась на полуметровый тюрбан из волос. И как только красавицы не ломали в нем шею – весила-то эта копна не менее трех килограммов.

Подошла к маленькому зеркалу и только начала садиться на стул, как шнуровка платья решила, что внеплановый стриптиз – это самое то в моем случае. Успела подхватить лиф, но не пойдешь же так на бал?

– Давай помогу, – прозвучало синхронно, и оба спутника ринулись ко мне.

Победил родственничек, локтем оттеснивший Адриано.

Дейминго помог, расправил буфы на рукавах, поддернул платье и принялся зашнуровывать. Не сильно затягивая, но надежно, чтобы нового конфуза не случилось.

Меня одолевало любопытство, с которым я уже почти справилась, но вопрос, вертевшийся на кончике языка, все же сорвался в последний момент:

– Откуда вы так хорошо ориентируетесь во всем женском, так словно давно и прочно женаты?

– Будь я женат, не разбирался бы, а опыт приходит с разнообразием.

Мне стало отчего-то неприятно.

– И все же, несмотря на все, как вы выразились, разнообразие, за всю жизнь не встретилась ни одна, которую бы захотело не тело, а душа?

Я даже повернула голову, пытаясь увидеть выражение лица Дейминго. Адриано внимательно прислушивался к нашему разговору.

– Увы, я слишком рано понял, что женщин моего круга в мужчинах гораздо больше возбуждает или кошелек, или достоинство, спрятанное в штанах, но никак не его внутренний мир и думы.

– Поэтому не отказывали себе в удовольствиях плоти? – поддела я его.

– А почему бы и нет… в конце концов, это приятно, – не стал отнекиваться старик и получил поддерживающую ухмылку Адриано.

Старик, заметив это, наклонился к самому моему уху и прошептал так, чтобы хвостатый не услышал. Я сама едва смогла разобрать слова:

– И я рад, что ты не из привычного Лиму круга, где каждая из женщин имеет свою цену.

Я слегка опешила: что это было? Своего рода признание свекра? Таргос же, не теряя времени, резко дернул за шнуровку в последний раз и завязал тугой узел. А после, как факир, достал Эль-Тариш. Аккуратно надел амулет мне на шею со словами: «Это твое».

Белила и румяна с помадой накладывать никому не доверила: с бальным боевым раскрасом справлюсь сама.

Глядя на то, как я орудую кисточками, превращая легкий загар в алебастровое полотно, как приклеиваю мушку над губой, Адриано со вздохом, обращаясь к старику, заключил:

– Всегда считал, что симпатичная девушка с макияжем – произведение искусства, симпатичная женщина без – чудо природы.