До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

История Синухе сообщает нам о его скитаниях из страны в страну, включая Библ, где долгое время находилось египетское поселение и храм. Затем он провел полтора года в городе Кедеме, где один сирийский (страны Ретену) правитель Амуненши уговорил его поступить на службу. Когда этот правитель говорит Синухе: «Тебе будет хорошо со мной, ты будешь слышать египетскую речь», нам следует понимать, что отдельные египтяне и их сообщества за пределами родины сохраняли культуру своих предков, включая использование собственного языка, делая в то же время себе карьеру на ханааанской земле. Действительно, в этой истории утверждается, что в окружении правителя Ретену были и другие египтяне, знавшие Синухе. Когда правитель спрашивает Синухе: «Из-за чего ты здесь? Случилось ли что в царском подворье?» (ибо он уже пригласил его остаться), он не проявляет невежливость, а задает естественный вопрос, который задают пришельцам, точно как в угаритском или гомеровском эпосе. Синухе отвечал, что не натворил ничего плохого, но бежать его вынудил необъяснимый страх: «Вернулся я из похода в страну Темеху (Ливию. — Ред.), и доложили мне о случившемся (смерти фараона. — Ред.) И тогда сердце мое смутилось, и хотело выпрыгнуть вон, и увлекло меня на путь бегства…» Обратим внимание на то, что Синухе говорит не о каком-то конкретном боге Египта. Люди, принадлежащие к различным религиям, приходят к заключению, что превыше национальных, местных и каких-то конкретных божеств существует один Бог, правящий этой вселенной… Поэтому, когда Иосиф и фараон говорят о Боге, нет необходимости в разъяснениях. Весьма удивительно, что сама Библия приписывает слово Божье фараону Нехао, в то же время изображая добродетельного наследника Давида (который был не кем иным, как Иосией) слишком введенным в заблуждение, чтобы распознать Слово Божье из уст царя Египта Нехао (2 Пар., 35: 20–24). То, что Синухе приписывает свое изгнание и превратности судьбы провидению Божьему, сопоставимо с заявлением Иосифа о его странствиях.

Далее Синухе восхваляет нового фараона Сенусерта («с могучей дланью, храбрец, нет ему подобного, когда, у всех на виду, обрушивается он на чужеземцев, когда приближается к врагам… Это каратель, дробящий лбы, никому не устоять против него… Неустрашим он, когда видит восточных кочевников, веселится он, когда набрасывается на азиатов, — хватает щит свой и топчет их. Не разит он дважды, убивая врагов…» и т. д.) и заверяет своих слушателей в том, что всякая чужеземная страна, которая будет верна фараону, обретет выгоды. Такое заявление имело смысл лишь в том случае, если Сирия в то время находилась в сфере египетского влияния (но это не означает, что Египет монополизировал Сирию как сферу своего влияния; взаимопроникающие сферы влияния в то время были нормой).

Правитель Амуненши предложил Синухе руку своей самой старшей дочери и доверил ему управление пограничной плодородной провинцией Иаа. «Там росли фиги и виноград, и вина было больше, чем воды, и мед в изобилии, и много оливкового масла; на деревьях всевозможные плоды; ячмень и пшеница, и бесчисленные стада скота. Велики были выгоды мои из-за любви его ко мне. Он назначил меня правителем лучшего племени в стране своей. Доставляли мне хлеба и питье минт ежедневно, и вареное мясо, и птицу жареную, и это — не считая дичи пустыни, которую ловили для меня и клали передо мною, и не считая того, что приносили мои собаки… И было молоко во всем вареном. И прошло много лет, и сыны мои стали силачами, и каждый правил племенем своим». Синухе хвастается, что его характер был столь же благороден, сколь благоприятна его фортуна, ибо он был гостеприимен ко всем и щедр и помогал тем, кто в этом нуждался.

Скоро Синухе стал главнокомандующим войском правителя Ретену и одерживал победы на всех направлениях, завоевывая земли, захватывая людей, скот и всевозможные трофеи. Синухе настолько «покорил сердце» Амуненши, что тот «поставил» Синухе «во главе детей своих». Во многом это схоже с тем, что фараон сделает с Иосифом.

Венцом карьеры Синухе стала победа, которую он одержал над одним «силачом Ретену», вызвавшим его на поединок. Этот «смельчак» пустил в Синухе стрелы, но тому удалось увернуться от них. Затем настала очередь Синухе, и он попал стрелой силачу в шею. «Закричал он и упал ниц. Я прикончил его топором и издал клич победы на спине его».

Нечто подобное наблюдается и в победе Давида, одержанной над Голиафом. Также нет необычного в боевом кличе; например, он знаком нам из эпоса о Гильгамеше (где Энкиду преждевременно хвастается, что он прокричит в Уруке); сравним гомеровский эпитет «хорошо в (боевом) кличе», к которому мы уже обращались.

Синухе «завладел добром его и взял в добычу стада его», а также, благодаря своей победе, стал более знаменит, чем раньше. За все это Синухе благодарит Бога: «Так одарил Бог милостью своею того, на кого прежде гневался, кого изгнал в чужеземную страну, и сегодня сердце его омыто от греха».