До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

Этот юноша Ясиб уходит,
В присутствии отца он входит.
Он возвышает голос и кричит:
«Слушай, о, Крет из Та,
Слушай меня, и слушай внимательно!
Разве ты правишь успешно
Или руководишь достойно?
Ты опустил свои руки и бездействуешь,
Ты не рассудил дел обездоленных,
…………………………………
Вот перед тобой, ты не кормишь сироту,
А позади себя — вдову.
Так как ты — брат постели больного,
Да, товарищ лекаря,
Сойди с трона, чтобы править мог я, —
Отрекись от власти, чтобы на трон мог сесть я».

Достоинство царей измерялось их эффективностью в спасении слабых от сильных. В древних обществах особенно уязвимы были обездоленные и осиротевшие. И соответственно, защита этих категорий несчастных лиц была испытанием царей на доброту и милосердие.

Из текста неясно, знал ли Ясиб об исцелении своего отца и о том, что тот вернул себе способности управлять страной. В любом случае Крет наваливает на своего сына груду сильнейших проклятий за такое наглое и самонадеянное требование:

О, сын мой, пусть Хорон разобьет —
Пусть Хорон расколет тебе голову —
Именем Астарты и Ваала, твою башку!

В нашем распоряжении есть лишь часть эпоса о Крете, но этого достаточно для описания ее значения. В ней излагается история лица, известного лишь по имени в Библии. Она обеспечивает нам фон, задний план, который нам нужен, чтобы увидеть в повествованиях о патриархах царский эпос особого типа, призывающий к продолжению рода через божественное содействие от нареченной жены, которую надо вызволить из рук ее царственных похитителей. Более чем любой иной текст, он поразительней всего прокладывает мостик между Гомером и Библией в мотиве Елены Троянской, причем в бесчисленных деталях. Никакой будущий отчет из первых рук в мировой литературе не может себе позволить пренебречь эпосом о Крете как отличительной вехой, создающей фон, на котором разворачиваются события древнееврейской и греческой классики в Восточном Средиземноморье во времена Амарны — Микен.

Другой легендарный эпос, в котором изображаются смертные (хотя и в прямом контакте с богами — во многом как у Гомера и в Библии), называется текст «Акат» на угаритском языке. В нем идет речь о добродетельном отце-царе по имени Даниил, упоминаемом в Книге пророка Иезекииля, 14 как добродетельный, благочестивый человек прежних времен, который, как Ной и Иов, праведностью своей спас свою душу. Исследователи пришли к мнению, что этот Даниил не имеет никакого отношения к пророку Даниилу (см. Книга пророка Даниила), а является некоей далекой личностью из ханаанского наследия. Имя Даниил уместно для супермена, достойного подражания в правосудии; ибо dan означает «судить», а el означает «бог». Угаритский текст изображает его вершащим правосудие, защищающим обездоленных и осиротевших у ворот. «Акат» вполне мог быть угаритской формой произведения под тем же названием, которое появилось на иврите под именем Q^ehāt (Кохат, сын Леви). У Даниила была жена Данатай и образцовая дочь Пугат. Имя последней носила одна из героических повивальных бабок во Второй книге Моисеевой (Исх., 1: 15). Древнееврейская форма в англизированном произношении звучит как «Пуах». Использование имен важно, потому что с изменениями в культуре ее список личных имен также меняется. Только в домонархическом Израиле мы найдем несколько угаритских имен, включая Авраам, Израиль, Моисей, Кохат, Пуах и т. д.; эти имена уже не носят люди последующего Ветхого Завета, хотя некоторые из них вернулись в пользование во время периодов возрождения после Ветхого Завета.

Даниил жаждал сына для выполнения сыновних обязанностей по отношению к нему в этом мире и в загробной жизни. Угаритский акцент на обеспечение через божественную помощь долгожданного сына принадлежит той же ханаанской традиции, что и в историях Ветхого Завета, ведущих к рождению Исаака, Иосифа, Самуила и т. д. Чтобы читатель не вообразил, что беспокойство по поводу рождения сына универсально в литературе, он должен поразмыслить над фактом, что каждый пример из Ветхого Завета относится ко времени до монархии. То, что это оставалось фактором реальной жизни, к делу не относится. Нас скорее интересует стандарт, достойный легенды. Забота о рождении сына — часть репертуара того, что было достойно регистрации в период Судей и 1, 2 Царств, но не после этого.