До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

Женщины-плакальщицы пришли в его дворец,
Женщины-плакальщицы, в его двор…
Он оплакивал Аката-Героя,
Сын Рапа проливал слезы по сыну Даниила.
Из дней в месяцы,
Из месяцев в годы,
Пока не наступил седьмой год,
Оплакивал он Аката-Героя,
Проливал слезы по ребенку Даниила.
После семи лет Даниил, человек Рапы, говорит
Герою, человеку Хрнми, заявляет.
Он возвысил голос и прокричал:
«Уходите, о, плакальщицы, из моего дворца!
Рыдающие женщины, прочь из моего дворца!»

Акцент на плакальщицах, причитающих по умершему, широко распространен. Он представлен в нескольких тончайшей работы сценах египетской живописи. Эта практика повсеместна в древнееврейской (2 Цар., 1: 24: «Дочери Израильские! Плачьте о Сауле, который одевал вас в багряницу с украшениями…»), греческой (например, Илиада, 24: 166: «Дщери его и невестки в домах своих сидя, рыдали») и других литературах, обсуждаемых в этой книге.

После периода траура (воистину эпических размеров!) совершаются жертвоприношения, и Пуах готовится в путь с целью отомстить за своего брата. Она просит Даниила благословить ее намерения:

Не благословишь ли ты меня,
Чтобы я могла уйти освященной,
Не укрепишь ли ты меня,
Чтобы я могла уйти уверенной в силах?
Чтобы могла сокрушить убийцу брата моего,
Уничтожить губителя сына моей матери?

Даниил дарует Пуах свое родительское благословение, и она после этого приступает к церемониалу подготовки к бою как мужчина-герой, омываясь, натирая себя, надевая на себя одежды героя-мужчины и вкладывая меч в ножны. Покрытие тела краской было, как мы уже заметили, мужским ритуалом привести себя в церемониальную боевую готовность к сражению. Женщины для этой цели использовали желтую краску, а мужчины красновато-коричневую.

Поверх мужской одежды Пуах надевает женское платье с явным намерением дезориентировать убийцу и подобраться к нему поближе; и прячет свой меч примерно так, как израильтянин Аод прятал его, чтобы пробраться во двор своей жертвы, царя Моавитского Еглона, который разбил израильтян, и те служили Еглону 18 лет. Аод прокрался к нему в комнату, где никого не было, и внезапно убил спрятанным под плащом мечом (Суд., 3: 13–20). Пуах допускают к Ятпану; он приветствует ее, предлагая смешанное вино, и (случайно) хвастается:

Рука, которая поразила героя Аката,
Убьет тысячи врагов Царицы небесной.

Они осушают смешанное вино во второй раз, и наша табличка на этом заканчивается. То, что Пуах отомстит за своего брата, убив Ятпана в следующем же разделе, — неизбежный вывод. То, что Акат был воскрешен из мертвых, также ясно из Иезекииля, 14: 16, где Даниил числится среди тех, кого пережили сыновья и дочери.

Тексты 121–124 могут иметь какую-то связь с историей Аката. В любом случае Даниил, человек Рапа, в них появляется (121: 11: 7–8). Эти тексты имеют отношение к божествам категории Рапа (т. е. теням мертвых), которые приглашены на пиршество и прибывают на колесницах с впряженными в них конями. Эпитет Даниила «человек Рапа» связывает его с рефаимами, которые также изображаются как тени мертвых в финикийской и древнееврейской литературе.

Они снаряжают свои колесницы, и они прибывают.
Они едут день и второй.
После восхода солнца [на третий]
Рапаума (Rapa’ûma) (=древнееврейский Rephaim)
прибывают на гумно плантации Даниила.

На пиршестве присутствуют боги-тени и воины Ваала и Анат, где режут быков и овец; даже барашков и годовалых телят. И вино льется рекой. В течение недели в зале для празднеств кормят и поят рефаимов. На седьмой день на сцене появляется Алийский Ваал, возможно, чтобы даровать благословение, которое возвратит Аката к жизни и восстановит плодородие земли, пораженной засухой. Функции этого праздника выглядят параллельными той, что инициировала восстановление здоровья и плодородия в эпосе о Крете.