До Библии. Общая предыстория греческой и еврейской культуры

Свадьба и усыновление могли иметь место на более или менее постоянной основе. Свадебный контракт мог позволить краткосрочный союз или мог предусматривать постоянный и нерасторжимый брак. Такая же вариация существовала и для удочерения (называемого в Вавилоне mârtûtu) (например, в контрактах Нузу во времена Амарны (около 1400 г. до н. э.). Такие социальные установления были действенны не только в изолированных сообществах, но были, похоже, широко распространены в большом районе, где действовал Закон Амарны), законного состояния, в которое могла быть принята девочка. Постоянность подобной связи, появляющейся между Илу и двумя женщинами, находится в соответствии с серьезностью драмы; на нем основывается плодородие земли в течение длительного срока. То, что скажут женщины, определит будущее, к добру ли это или ко злу. К облегчению и радости народа, женщины восклицают:

«О, муж, муж!
Твой стержень опущен,
Посох твоей руки упал».
Пока птица жарится на огне,
Да, жарится на угольях.
Итак, женщины — жены Илу,
Жены Илу и его навечно.

Это гарантирует благополучный исход, но не без дальнейшего напряженного ожидания, поскольку, как мы сейчас заметим, первые дети, которые родятся от союза, не семеро, но пара небесных божеств.

Он склоняется, целует их губы,
О, их губы сладки, сладки, как гранаты.
От поцелуев — понимание.
От объятий — оплодотворение.
Они идут трудиться и вынашивают Рассвет[30]

и Закат.

Какое бы важное значение ни могли иметь в культе плодородия Рассвет и Закат, они не являются первостепенными богами плодородия, чье [правильное] функционирование является целью данного текста.

О рождении детей вестник сообщал отцам, которые доверяли акушерство старшим женам и рожавшим женщинам.

Весть была донесена до Илу:
«Жены Илу родили».

Но Илу (Эль) уже знает результаты и не нуждается в детальной информации, потому что он вначале спрашивает, а затем отвечает на свой собственный риторический вопрос:

Кто же родился?
Мои дети, Рассвет и Закат.

После чего он опять сливается со своими женами в супружеской любви. Потом он возвращается в свою обитель, пока женщины идут трудиться и принесут ему следующее потомство. Весть доходит до него, и на этот раз дети — Добрые и Милосердные Боги изобилия, которые припадают к груди Богоматери, таким образом впитывая в себя пищу, которая дает им силы для выполнения их важной роли. Новорожденные боги — это жадные гиганты, у которых

Одна губа до земли, другая до неба,
Так что в их рот входит
Птица с небес
И рыба из моря.

Тогда Илу (Эль) обращается к своим семерым сыновьям и отправляет их в глухомань:

Там вы пребудете среди камней и деревьев
Семь полных лет.
Даже восемь циклических (лет).
Пока вы, Добрые и Милосердные Боги,
Шагаете по полю,
Обойдете даже уголки глухомани.

Ссылка на долгие годы в глуши среди камней и деревьев типична для индийского эпоса, где положительные герои делают это (часто для искупления), ожидая счастливого возвращения к цивилизации. Семь (и «даже восемь») лет пребывания в глуши означают, что имеет место плохой семилетний цикл и, посредством процесса чередования, скоро начнется хороший семилетний цикл. Поэтому похоже, что текст № 52 связан с ритуалом окончания «тощих» лет и наступлением цикла «тучных» лет.

Мы сейчас приближаемся к счастливому концу. Семь скудных лет заканчиваются и добрые боги готовы войти в пахотные земли, где стоит Страж, который должен впустить их.

Они встретили Стража Пахотных земель
И прокричали Стражу Пахотных земель:
«О Страж, Страж, открой!»
И он открыл им дверь, так что они вошли.

Затем они испрашивают знаков внимания, которые надлежит оказывать странникам:

Если [есть] хлеб, дай, что мы можем есть
Если есть [вино], дай, что мы можем пить.

Страж ответил, что есть и пища, и вино, и текст заканчивается подтверждением изобилия.