До горизонта и обратно

Всю ночь он не спал, лишь под утро забылся он в мятежном сне, но вскоре проснулся, лишь начало светать. Они спали в разных комнатах. Ворочаясь на скрипучем вкладыше новенького дивана, похожем на язык бутафорного монстра, он еще раз обдумал свой план. Это был корявый и весьма рискованный план, он почти наверняка был обречен на провал. Но требовалось что-то предпринять, он просто не мог себе представить, как можно ничего не делать и ждать, – так можно было запросто сойти с ума. Всходящее солнце просачивалось сквозь нежную зеленоватую занавеску из органзы и растекалось по брошенным одна на другую диванным подушкам. Изящный итальянский диван они купили с Катькой год назад, перед тем как поженились. Они успели пожениться на самом излете его любви.

Уже тогда он покупал с невестой мебель безо всякого удовольствия. Его тяготили занятия, полагающиеся молодоженам: все эти покупки, гости, визиты к родне – даже встречи с друзьями теперь тяготили Андрея. Но – странным делом – он вновь и резко полюбил все это делать… с Жанкой. С ней он делал это счастливыми урывками, он успел познакомиться с ее сестрой и подругами, ему так нравилось делать с ней все совместные дела, шутя растирать в руках всю назойливость быта, – боже мой, он даже мыл ей окна, мыл-порхал с песней в сердце! Все-то с Жанкой обрело легкость, певучесть, возвышенный смысл.

Он оделся и выскочил на улицу, и приступил к реализации своего плана. Пока он спускался, в лифте пахло соленой мочой, в подъезде – свежими газетами и тряпкой и мокрым полом. Уличный утренний воздух был наполнен нежной просыпающейся зеленью, вот вдруг резко пахнуло помойкой, а вот уже и сладостной сиренью, майский мир был так прекрасен! Впрочем, пахло сквозь все это огромной тревогой, бедой, в животе у него крутились страшные канаты, вся эта майская легкость была вымученной, она висела неимоверной тяжестью, от нее только сильнее тянуло в сердце.

Он парковал свою «четверку» на пригорке между домами, на всякий случай, чтобы всегда – если что – можно было завести с толкача. Он прыгнул на продавленное сиденье, завел шумный мотор и рванул с места. Выезжая из двора, он расправил на коленях карту. Он знал лишь в общих чертах, куда следовало ехать. На работу он поедет только после того, как исполнит намеченное.

Он двигался по пробкам в своей белой, видавшей виды «четверке» ровно на противоположный край города. Он ехал по кольцевой, окруженный со всех сторон грузовиками и фурами. Припекало солнце, и он приоткрыл оба передних окна, чтобы проветривался салон. Длинномеры безбожно дымили, выпуская целые облака копоти. Белую рабочую лошадку, остро пропахшую бензином и пыльной мешковиной, отдал ему отец. Отец был единственным, кто отговаривал Андрея от женитьбы. Отец был нелегкий человек, часто раздираемый внутренними конфликтами. Он работал в суровой системе и имел сердце романтика. Он был главным в семье, и обстановка в доме всегда зависела от его настроения. Все свои поступки Андрей оценивал с точки зрения реакции отца. Почти всегда его желания и поступки шли вразрез с мнением отца.

Днем помощница Андрея Машка (и с недавних пор подруга его жены) подошла к нему на работе и сообщила растерянно:

– Слушай, Катька позвонила, попросилась у меня пожить… Голос у нее такой… Кажется, она плакала. У вас что-то произошло?

Андрей сразу же понял, что его план провалился. Еще он понял, что больше так жить не может. Когда-нибудь – должно быть, довольно скоро – он решится на важный шаг. Но сначала следовало как-то сгладить, разрешить эту безобразную ситуацию. Избегать острых углов, проявлять гибкость в неприятных ситуациях он научился у мамы. Больше всего мама боялась и избегала открытых конфликтов в семье.

Вечером он подкараулил Катьку возле ее работы. Днем Катька не подходила к телефону, а потом и вовсе его выключила. Она работала в строительной фирме в Красногорске; возле ее офиса толпились пыльные грузовики и в изобилии произрастал неряшливый кустарник.

Она сухо кивнула ему, а потом, словно более не замечая, направилась к своей машине, осторожно ступая на каблуках по грунтовой площадке, усыпанной крупным щебнем. Один раз она оступилась, и ее длинные тонкие ноги дрогнули, но тут же она выпрямилась и села в машину. Недавно он купил ей маленькую подержанную «Рено».

Андрей поехал вслед за ней, на двух машинах они доехали до дома. Потом они друг за другом зашли в подъезд. Он едва успел подхватить тяжелую дверь, пока она не захлопнулась.

– Зачем ты ездил к ним? – спросила Катя, резко остановившись на верхней ступени, развернувшись лицом к Андрею. – Зачем ты приходил к ним в офис и встречался с руководством?

Ее голос гулко звучал в прохладном подъезде. Прохлада и затемненность подъезда резко контрастировали с яркостью майской улицы. Андрей стоял двумя ступеньками ниже. Он решился нападать:

– А зачем было заказывать мои звонки и расшифровки! Это, по-твоему, нормально?

– Ты подумал, я правда хотела «пробить» твой номер? – презрительно усмехнулась она. – Да бог с тобой, зачем мне это?

– Зачем же ты заявила, будто собираешься сделать это?