До самого пепла

— Здравствуй, Лана, — пришлось поднапрячься, чтобы выудить из омута памяти, где складировалась абсолютно бесполезная информация, это имя.

— Привет, Вероника, — судя по отсутствию заминки, художница Лане запомнилась получше.

— О, вы знакомы? — удивился Стас, обустраивающий место для модели.

— Да, — коротко подтвердила Вероника.

Не вдаваться же ей было в подробности, что знакомство их с Ланой длилось секунд тридцать-сорок и завершилось бегством Вероники на балкон?

— Общие знакомые, — приподняла брови, вроде как укоризненно, Лана.

А вот это было лишним: впускать куратора в ту часть жизни, где Галка и Лешка, студентка не собиралась. Никогда. К чему? Это — настолько личная территория, что впору высоким забором обносить. Хватит со Стаса того, что она показала ему акварели с пернатыми. Самих пернатых, к слову, ей тоже не пришло в голову демонстрировать преподавателю.

— Твой муж не против твоего позирования? — малость коряво сформулировала вопрос Вероника, чтобы модель не взбрело в голову рассказать побольше про общих знакомых.

— Он… — замялась девушка. — Предполагается, что я на работе.

— Внезапненько, — в духе одной знакомой орчанки выдала художница.

Пока смущенная модель собиралась с мыслями, Вероника вспомнила про то, как ту орчанку укорила гномка, мол, ни котиков та не любит, ни собачек, ни даже феечек. На что баба-страж решительно возразила: «Собак как раз люблю. Но — настоящих. В глазах больших и искренних огромными буквами слово — ПРЕДАННОСТЬ. Как их таких не любить? А эту пиксельную песью срань я на копье вертела и щитом мудохала».

У Ланы были очень искренние глаза. Виноватые, печальные, светло-карие. И потому Вероника вспомнила эпизод про собак… Хмыкнула, оценив выверт ассоциативного ряда.

— Я библиотекарь, — вздохнула блондиночка. — Была, до недавнего времени. Давно уже поговаривали, что нас сократят, заменив на табло с каталогами, но это еще моей предшественнице говорили, а той до нее. Прогресс до нас шел медленно, финансирование утекало куда-то не туда. Мы сидели в покое и на бюджете.

— А потом кто-то устал воровать, — обратил на себя и собранную композицию Стас. — Шутка. От этого никогда не устают. Я всецело приветствую общение, оно помогает учащимся лучше понять модель, но делать это лучше в процессе работы. Хорошо? Хорошо. Славно. Вот так, ручки чуть сдвинем. Подбородок выше. Веер. Прелестно! Работаем.

Модель, к слову, выглядела симпатично. Кремовая блузка с пышными рукавами. Такие, если Вероника ни с чем не путала, назывались забавно — «фонарик». Юбка ниже колена, мятная в сливовую редкую клетку. Сочетание мяты и сливы было прямо как в рецепте напитка, повышающего здоровье и бодрость, подаренного в игре добрым поваром-толстячком незадолго до совместного отбытия в Гиблые Отроги. Еще не опробованного рецепта: готовыми блюдами и напитками Сорхо снабдил всю их группу с избытком.

К крему, сливе и мяте прилагался ячменный цвет волос и янтарь печальных глаз. И деревянный веер, который в нераскрытом виде держала под перекрестьем кистей рук модель. Фон: материи тыквенного и теплого салатового цветов, наброшенные одна на другую.

Вместе все давало очень сочную картинку. Не то, что черный-черный Вал с его оранжевой футболкой…

— В общем, меня и двух девочек сократили, — под шорох сухих еще кистей продолжила рассказ Светлана. — У Игоря на работе тоже не все ладно. И я… не нашла слов… или смелости, чтобы сказать: «Дорогой, я теперь безработная, с моим образованием и стажем устроиться смогу в лучшем случае кассиром, а тех тоже собираются менять на автоматы». И вспомнила, вот, про то, как девочка на форуме рассказывала про опыт позирования для студентов. В том году в вашем же училище она пробовалась. Лика ее зовут.

— Темненькая такая? — вспомнила обладательницу не самого частого имени и четвертого размера груди художница. — Да, помню, мы с ней работали.

Лика позировала им обнаженной. Это не для того, чтобы поглазеть на голую плоть у них устраивалось, а для наглядности в работе с анатомией.

— Она ходила к вам от комплексов избавляться, — заалела щеками Лана, явно будучи в теме тонкостей позирования знакомой. — У нее шрам. И она дико стеснялась открытого купальника, да и вообще своего тела. В процессе забылась, втянулась. Больше не комплексует. Сказала: чем платить кучу денег психологу, я встала голой перед дюжиной незнакомцев, и перестала стесняться себя. И мне за это еще и заплатили.

— Хм, — Вероника снова порылась в омуте бесполезной информации. — Не помню, чтобы у нее был шрам.

— Вот! — вспыхнула Лана. — Как она и сказала: никто из ребят даже не заметил эту ерунду. И все ее страхи как рукой сняло.

— То есть ты ходишь на уроки живописи, — не разделила восторгов модели художница. — А мужу говоришь, что на работу? В библиотеку?

— Потом я обязательно признаюсь, — погрустнела блондинка. — Когда-нибудь. Когда мы будем получше держаться на плаву.