До самого пепла

– Продано, – Хэйт ударила по воздуху воображаемым молоточком. – Рейс отправляется сразу, как невидимки займут свои позиции.

Лэндер с помощью Кена прикинул, как близко могут подобраться к лагерю он сам, Клауф и Рэй. Так, чтобы их не обнаружили обитатели лагеря и так, чтобы максимально быстро и эффективно вырезать надсмотрщиков, когда те попадут под действие ужаса.

– Лишь бы не начали махать мечами направо и налево, – поморщилась Барби.

На орчанку цыкнули: худшие варианты развития событий исключать никто не собирался, как и зацикливаться на них. Гарпии либо сыпались камнями на землю, либо мчали куда попало, теряя перья. Чернокнижник подтвердил: испуганные цели не атакуют, а бегут, куда глаза глядят.

«На месте», – одно за другим пришли три сообщения в чате клана.

– Шерри, поднимись как можно выше, лети как можно тише, – обратилась к призванному ужасу хозяйка. – Помчали!

– Ни пуха, ни пера, – пожелал отбывающим Рюк.

– К черту, – фыркнула гномка, которой, похоже, даже нравилось ее место в лапках ужаса. – Ждите хороших вестей. И ярких спецэффектов.

Последнюю фразу Мася добавила уже в воздухе, и ее едва ли услыхали внизу.

Шелест крыльев был едва слышен: Шерри тщательно выполняла поставленную перед ней задачу. Свод пещеры – тут Хэйт угадала – действительно оказался высок. Было, где развернуть крылья и где – самое важное – укрыться в темени.

Тьма не была абсолютной. В недрах горы росли слабо светящиеся грибы, из трещин пучками топорщился фосфорецирующий мох. Вместе они выборочно высвечивали участки стен: густым кобальтом и переливами от мятного до цвета полыни. Лишь сам свод был черен, скрывал мглой своей мглу крылатую.

Зато лагерь с высоты открылся, как на ладони, благодаря кострам и факелам. Шатры в центре, палатки ближе к краям. Что-то вроде наспех сколоченного загона, внутри которого шевелились маленькие (с высоты-то), словно игрушечные, лошадки. В стороне от основного лагеря животины отгорожены, что хорошо. И жерди к месту: если ноги в испуге не переломают, будет, на ком вывозить освобожденных рабов. Тех, кто уцелеет: кто знает, что может пойти не так при атаке на лагерь?

Вести на своих двоих по горам до укрепления бедолаг? Даже в поместье Альфиуса в Велегарде люди в подвале были ослаблены, измождены. Что говорить о тех, кто явно дольше в статусе несвободного?

И фигурки – тоже, что те игрушки – видны по контуру лагеря. Лэндер этот момент доходчиво описал. Вроде (по размерам фигурок судя) среди стоящих на коленях одни взрослые. Детей нет. Что вполне стыкуется с версией Кена о наказании. Или же о «витринах», где товар поставлен лицом. Или о чем-то еще, кто ту логику игроделов разберет?

Другое объяснение: дороговизна детей-рабов. То, что выдержит взрослый, превратит в негодный для торга труп недоросля. «Ужасно», – скажет главный надсмотрщик про разбазаривание ресурсов. Тогда получалось, что дети либо уже проданы, либо где-то в палатках. Вряд ли в «господских» шатрах для них выделили место.

«Отсеит ли гномье чутье детей, если таковые есть в лагере, от взрослых?» – засомневалась Хэйт.

Оговорка про вместительный инвентарь – она была не только про то, что груз в виде экипировки туда спокойно поместится.

– Как побегут, я цели буду помечать, мне отсюда удобно, – Мася как мысли подруги прочла. – Сортировать буду по наличию оружия. Гномы крайне полезные!

И замолкла, не дождавшись ответной похвалы. Больше никто ничего не говорил, и даже не шевелился лишний раз.

Шерри зависла на мгновение над центром лагеря работорговцев. Затем пошла на снижение.

По мере снижения стали слышны звуки лагеря. Короткие: «Р-ж-ж», – от лошадок; окрики надсмотрщиков, стоны и мольбы рабов. Лязг железа – это кому-то захотелось размяться. А еще гул, смех, выкрики и музыка из центрального, самого большого шатра.

Это треньканье на фоне стонов так вызлило Хэйт, что ее всю перекосило.

«Про пир во время чумы тут бы обязательно зеленая вставила», – сердито подумала глава Ненависти. – «Погодите, устроим вам скоренько и песни с плясками, и хиханьки с хаханьками».

Шерри спустилась на достаточную высоту – спустилась никем не замеченной.

«Шэ-а-а-а-а-а!»

И клубы тьмы, жгутами во всех направлениях.

«Шэ-а-а-а-а-а!»

«Шэ-а-а-а-а-а!»

– Побежали, – облегчение в голосе Спиритуса.

– По меткам работаем, – деловитое высказывание гномы.

Верно: обитатели лагеря ломились, куда глаза глядят, бездумно и отчаянно. Спотыкались о натянутые веревки, утыкались в матерчатые стены. Кому-то не повезло вбежать в костер.

«Шэ-а-а-а-а-а!»

С ревом горящий человек покатился по земле, пытаясь сбить пламя.

– Добить, – велела Хэйт. – Сторонний урон, похоже, снимает эффект ужаса.

Обожженный орал вполне осознанно. Кроме воплей о боли и горении в выкриках проскочило и: «Нападение!»

Вниз полетели стрелы – и ругань стрелков. Гринвичу выделили отдельное место, тогда как Монк устроился за спиной Хэйт. Спиритус, с его худосочным телосложением, примостился так, чтобы основное пространство уступить Кену. Но даже так лучникам было неудобно вести обстрел, стрелы уходили мимо целей.